Гнев Сальери

Грасиас, Сеньере! Браво!
Ведь я хотел Тебя воспеть!
В фаготных трелях, альтах, право,
Теперь же призван в гневе тлеть.
За что Ты, даровав желание,
Лишил таланта мою рать?
Зачем придумав мне призванье,
Теперь бросаешь умирать?
Как мог Ты выбрать Амадея?
Вручить ему искусный дар?
Он пишет, даже не краснея,
Столь пылок зависти пожар.
Он пишет словно под диктовку,
И голос Твой сквозь тон звучит.
Твоей небесною веревкой,
Связует мысли и кричит.
Он душит все во мне с приезда.
С игры кларнета при дворе,
«для нас двоих уже нет места»
Стучит в подмозговой коре.
Я безоружен, словно в клетке.
И призван счастье созерцать.
Я проиграл в Твоей рулетке,
И сам не в силах написать,
Лишь преклониться пред талантом,
И ненавидеть всех душой,
Гнилого жутко дилетанта,
С его душонкой небольшой.
Жесток! Ты так жесток в своей основе!
Отныне мы с Тобой враги!
А он, мальчишка снова внове,
Вступает в райские круги.
Я безобразен, скверно прост…
А Вольфганг свыше совершенен,
Его творения и рост,
Вклад в композицию бесценен…
Безумием охвачен страх,
Остаться в тени позабытым,
Моя мечта разбилась в крах,
Под впечатлением сердитым.
Предам Твой символизм огню!
И Амадея в те же рамки!
Тогда же к памятному дню,
Я сам лишу его огранки.
Отпустит все мои грехи,
Его возвышенная милость,
Я слышу крики … так легки…
Ах, нет, пока еще приснилось…
Я одинок в своем бою,
Восторженно и ненавидя,
Я музыку свою сгнию,
Успех же Моцарта  предвидя.
Признаю гения, увы…
Как можно не признать искусства?
Как можно избежать молвы?
И вспоминать об этом грустно…
Поддамся! Честно уступлю!
«Гер Амадей, мое почтенье!»
И этой фразой искуплю,
Свою вину и обвиненье.