Окошко в детство

Фото автора.








       Вот и закончилась новогодняя сказка. Жизнью вновь управляет закон меркантильных будней. Для меня это всегда становится очевидным, когда начинаю разбирать ёлку. Снимаю с веток игрушки, мишуру, и чувствую, как из души по капле уходит праздник. Но прозой жизни проникаюсь не сразу. Как и в конце декабря, когда ёлка только-только обретала свой наряд, ко мне приходят воспоминания…

       Вот он – космонавт в островерхом шлеме. Эту игрушку, в начале 1970-х, я лично выбрал на предновогоднем базаре. Все мальчишки тогда бредили космосом, и знали о его покорителях больше, чем о популярных киногероях. А этот кукурузный початок – мой ровесник. В нём частичка истории великой страны, когда «царицу полей» хотели выращивать даже на Чукотке. Не получилось... Но тарелка с кукурузной кашей по сей день – одно из чётких воспоминаний о моей детсадовской поре. Бр-р-р…  Как неохотно ели мы, трёх-, четырёхлетние малыши, это кушанье! 
       Половина игрушек, украшавших ёлку, родом из моего детства. Яблочки, сливы, клубнички, грибы, баклажаны, огурчики… Сказочные избушки… лукошки с цветами…  мёд в сотах… Звездочёт… снегурочка… богатырь… волшебник…  И так далее…  И тому подобное… Гляжу на эту памятную красоту – и на какое-то время становлюсь ребёнком.

       А это уже – из детства моей мамы. Горделивый, с пузатыми боками и надписью СССР – дирижабль. Ребятня 1930-х годов восхищалась этими аппаратами не меньше, чем мои ровесники – звездолётами. На соседней от дирижабля ветке «дежурил» пёс-пограничник – излюбленный персонаж детских рассказов той поры. Неподалёку от него покачивались диковинные фрукты из папье-маше – явный намёк на творчество народного академика Мичурина.
       Снимаю с ёлочной ветки «увязанные» в золотой сноп колосья ржи. Эта игрушка – из 1950-х, когда шло освоение целины. К той же эпохе относится бравый пингвин. Он, как известно – абориген Антарктиды, в изучение которой наши учёные внесли огромный вклад. А начало масштабных работ на ледяном континенте начиналось как раз  в середине прошлого века.
 
      О многом говорят старые игрушки… В них воплощены герои подзабытых мультфильмов, персонажи давно не издававшихся сказок. В них – колорит, и дыхание безвозвратно канувших лет. Канувших, но не исчезнувших. Потому что, пока мы есть – живёт и наша память. А ёлочные игрушки, бережно сохранённые их владельцами, служат как бы окошком в далёкий мир детства – нашего, и наших родителей.

       С особым почтением обращаюсь я с Дедом Морозом. Высокий – под сорок сантиметров – он был изготовлен из папье-маше лет шестьдесят тому назад. С возрастом добрый старик потерял в красках, но сохранил в своём облике статность, строгость и степенность. По сравнению с ним, его нынешние аналоги, встав под ёлку, выглядят несерьёзно – почти по-клоунски. Традиция в стиле и дизайне новогодней атрибутики сейчас порядком подзабыта.

       …Ну, вот и всё. Снимаю с ёлки последнюю деталь её наряда – её венец, её корону – пятилучевую звезду, собранную из стеклянных трубок в полукустарной мастерской на исходе 1940-х годов. Кладу в коробку… накрываю крышкой…
       Теперь уже точно: впереди – долгая полоса меркантильных будней. Завершение которой – в конце далёкого-далёкого декабря.
       Ничего… 
       Доживём!
       Дож-дём-ся…