О мимолётности красоты

Две маленькие дыньки, две средненькие грушки,
две крепенькие сливы - решили поболтать,
и к ним ещё примкнули от спаниеля ушки,
грустящие на фоне чьего-то живота.

Трепались, изнывая от зависти к подружкам:
о, как хотела слива медовой дынькой стать,
но больше всех, конечно - от спаниеля ушки,
уставшие от ложа чьего-то живота.

Ещё хотели сливы благоухать, как грушки,
а дынек так прельщала упругость кожи слив,
о сладости мечтали от спаниеля ушки,
которые без вкуса на животе росли.

И все они хотели, чтоб ими любовались,
чтоб тискали до хруста, хвалили сладкий вкус,
да, кроме грустных ушек, осознавал едва ли
из них, счастливых, кто-то, как плющит жизни бюст.

А жизнь сложилась круто для сливок и для грушек:
упившись силиконом, растрескались по швам,
уныло хнычут дыньки, что стали вроде ушек,
лишившись с горя вкуса, опреснув, как трава.

Так что же наши ушки? По-прежнему скучают,
покоясь на подушке чьего-то живота,
сочувствуют подружкам, забыв свои печали,
поняв, как преходяща на свете красота.

16.09.2009