Поднимите бокалы за тех, кто в пути. Былинка

Поднимите бокалы за тех, кто в пути. Былинка
Совершенно правильно утверждение о том, что в тяжкое время люди творят удивительные вещи. Я убедился в этом на собственном опыте, когда попал на службу в ряды Советской Армии. А служить довелось сначала в «сержантской школе» ПВО в Свердловске, потом на «точках» Южного Урала и младшим сержантом - командиром пусковой зенитно-ракетной установки, и рядовым - третьим номером расчёта. Вот тогда стихи лились рекой…

Хмурой осенней ночью,
В сером тумане из ваты,
Юность порвав на клочья,
Я уходил в солдаты.

Всё позади – забыто,
А за туманом – что там?
Взял из привычного быта
Только любимой фото.
 
И в веренице строчек
Бьётся и бьётся ярость:
Тку я безсонной ночью
Алый надежды парус.

Только судьбе подвластен,
Только любимой верен.
Я за стеной ненастий
Вижу далёкий берег.
Ноябрь 1967

В армии я много писал в армейскую газету, получал столь нужные солдату деньги на гонорары, стал известен среди военнослужащих 40 Армии. Но эти стихи - не для печати.

ЗАСТОЛЬНАЯ
Поднимите бокалы за тех, кто в пути,
Пусть грустинка сольётся с весельем.
Мы шагаем в пургу и нам трудно идти,
Прикрываясь солдатской шинелью.
Но тревога зовёт, мы бежим по местам
Приготовить для пуска ракеты…
А у вас анекдоты и праздничный гам,
Шорох платьев, улыбки, но где-то
Чутко слушают небо антенны кабин,
Снаряжают солдаты ракеты.
За столом хорошо. Ни один, ни один
Не захочет подумать об этом.
Пей до дна! Пей до дна!
Ласки женщин для избранных только.
Нам команда «Отбой!» всё ещё не дана,
А у вас развесёлая полька.
Кожу пальцев содрал безсердечный металл,
В телефоне команды и шумы.
Командир! Ну поздравь! Ну скажи! – не сказал,
И солдатские лица угрюмы.
Лишь позёмка в лицо и надежда в тепло,
И любовь, и отчаянье, и вера…
А ва смотрите в мир сквозь литое стекло,
Сквозь узоры красивых фужеров.
Пей до дна! Пей до дна!
Праздник ваш затянулся за полночь.
Что ж поделаешь тут – это наша вина, -
Охраняем распутную сволочь.
Установку мы драим с макушки до пят
Под раскатистый голос комбата.
Мы солдаты. Солдаты ночами не спят,
Если вы отмечаете даты…
Ты наполнен истомой, собой и вином.
Ты доволен. Ещё бы! Раздолье,
Развалившись, сидеть за широким столом,
Не изведав ни страха, ни боли.
Ты доволен. Но вспомни в довольстве своём
О солдатах, не спящих ночами.
Не коньяк только воду из крана мы пьём,
Чтобы вы за столом не скучали,
Чтобы женщины в страсти ложились с тобой,
Чтоб не знал ты тоски, а удачу…
Наконец-то звучит долгожданный «Отбой!» -
Праздник ваш нашим потом оплачен.

Поднимите бокалы за тех, кто в пути:
Долг есть долг, а веселье – весельем.
Пусть же свет ваших окон манит впереди
Безпокойных мальчишек в шинелях.
7-8 ноября 1968 г., Оренбургские степи

И конечно, мы любили оставленных поневоле своих девушек, ждали их весточек, как манны с неба. И, как выдавалось время, писали неумело в стихах и в прозе.

О как бы я отдал всю душу
И нищим брёл бы по земле!
Лишь только знать, что я Вам нужен,
Что Вы скучаете по мне…
Мой голос тих, а взгляд печален,
Печаль светла и глубока…
Её, нездешнюю, качали
Те грозовые облака.
Но вот, над грустью многотонной,
Непререкаемо чиста,
Явились Вы, моя мадонна,
И отступила пустота.
И мир раздвинулся, и поднял
Вас на такую высоту,
Что я, расхристанный, вдруг понял
И Ваших мыслей чистоту,
И чувств высоких обнажённость,
И Вашу сбивчивую речь,
И глаз усталых отрешённость,
И чуткость рук, и мягкость плеч…
А я, несчастьями обласкан,
Не сын Земли, не сын Христов,
Поверил выдуманным сказкам
Под шорох Ваших тихих слов.
И было сладостно, и страшно
Вас из судьбы чужой украсть…
Но я всё падал, словно с башни,
И всё никак не мог упасть.
А я всё падал Синей птицей,
От взоров рану затая.
Ну как от боли исцелиться,
Мадонна милая моя?
Галопом лягут километры,
Во тьму, казалось, опоздав.
Там, за дымкоОй, иные ветры,
Иные ходят поезда…
Но как бы я отдал всю душу
И нищим брёл бы по земле,
Лишь только знать, что я Вам нужен,
Что Вы скучаете по мне…
п.Аламбетовка, Северный Казахстан, 1969

А вот стихотворение, появление которого я не могу объяснить до сих пор:

АПРЕЛЬСКОЕ ОКНО
Ты всё та же: те же речи,
Холодеющая ртуть,
Чуть опущенные плечи,
Та же царственная грудь.
И в квартире, как и прежде,
Лишь покой и тишина…
В смутной, тягостной надежде
Не отходишь от окна.
Тёплым воздухом согретый,
За окошком тает лёд…
Вот опять приходит лето,
Ну, а он всё не идёт.
Но ведь было, было время
Смеха, ласк, любви мужчин!
Скорбно пала на колени
Голова, и сеть морщин
Оросилась чем-то влажным,
Как апрельская капель.
Да не так уже и важно,
Он придёт иль нет теперь…
Ты всё та же: те же речи –
Холодеющая ртуть,
Чуть опущенные плечи,
Та же царственная грудь…
Только глаз твоих усталость,
Белым снегом седина
Говорят, что ты осталась
С той весны совсем одна.
Сов.Армия 1967-69

Глядя на эти и другие стихи тех времён, я считал их слабыми, нехудожественными и забросил в пыльный уголок. Но теперь они повернулись ко мне совсем другой стороной: стихи сохранили уже давно утраченные ощущения ТОГО ВРЕМЕНИ – я тогда ТАК ДЫШАЛ, ТАК ЧУВСТВОВАЛ. Поэтому я вновь вчитываюсь в эти несовершенные строчки, и передо мной встаёт двадцатилетний парень Александр Раков, успевший до службы закончить один курс филфака Университа, жениться, наделать гору ошибок, но всё равно полный надежд и веры в себя. Храните свою молодость в своих столах, путь это, кроме вас, никому не интересно. Зато как сладко найти что-то из безвозвратно ушедшей молодости, вернуться в неё, всплакнуть и осознать, как долго мы живём на этом свете. Берегите архивы!