Ослиные уши

Аполлон и царь Мидас, по завершении
музыкального состязания между повелителем
муз и богом Паном.

АПОЛЛОН
Мою игру все восхваляли –
И музы, и простой народ.
Но царь Мидас стоит в печали
И мой триумф не признаёт.
Поведай ныне без обмана,
Чем не угоден я царям?
Быть может, треск свирели Пана
Для сердца твоего – бальзам?

МИДАС
Да, нежен звук твоей кифары,
Как пенье сладкозвучных птиц,
Но я боготворю фанфары
И грозный грохот колесниц.
Твой стиль, возможно, совершенный.
Ты, несомненно, корифей.
Но рок железный, современный
Мне музыки твоей милей.
Искусный бог, ответь мне прямо:
Тебе одним дыханьем губ
Слабо сыграть, подобно Пану,
На флейте водосточных труб?
Нас музы с лирами достали,
Певец божественной зари.
Мы все от классики устали –
И царедворцы, и цари.
Игрой на арфе и органе
Не удивить наш скорбный мир.
Вот ты спляши на барабане,
Как козлоногий наш Сатир.
Не станешь ты звездой экрана,
К досаде, светлый Аполлон.
И потому я выбрал Пана,
Что звук его силён, как гром.
Твои серебряные струны
Звучат аккордом светлых дум.
Но, как ни странно, мир подлунный
Предпочитает адский шум.
Прости, теперь такое время –
Оно не вам принадлежит.
Смирись, маэстро, с пораженьем
Без возмущений и обид.

АПОЛЛОН
Я знаньем истины владею,
Твои уста в сей миг не лгут.
Я щедро оценить сумею
Царя Мидаса честный суд.
Коль ты богов усердно слушал
И их игре арбитром был,
То в дар, Мидас, получишь уши
Те, что, бесспорно, заслужил.

(Аполлон удаляется, а царь Мидас ощущает,
 как у него вырастают ослиные уши.)

МИДАС
За честность бог самодовольный
Меня сурово покарал.
Придётся прятать под корону
Тот дар, который мне он дал.
Увы, мне жребий дан печальный
За дерзость в пламенных речах.
Но, может, слух мой гениальный
Нуждается в таких ушах?