Сказки про Рождество

Сказки про Рождество.
(поэма-фэнтези).
.

                ЭПИГРАФ.
                "Сурово так в российских многолетьях
                Священный зачинался Бога день,
                Что праздником народа был столетья,
                Но путь был долог, коль читать не лень…"
.
.
:
Андрей Клим   ...    -   http://stihi.ru/2013/01/08/11401  и
В содружестве
с "музой-вдохновением"
Не Рыжей Лисичкой ...  -   http://stihi.ru/2013/01/09/8730
.
.
.
.
Ночь перед Рождеством. Увертюра.


Однажды Петр Первый, выпивоха
И "ампиратор" северной страны,
Почувствовал в застолье очень плохо,
Не то чтобы мутило: хоть бы хны!

На сердце водкой разлилась тревога,
Что каждый новый год, как стоп газет,
Ни радости, ни праздника - всё плохо,
И плоско, как на улице - клозет.

Вот хорошо бы праздник "запузырить",
Чтоб "данцен" день и ночь, колядовать!
Чтоб девки красны, чтобы грудь «позырить»,
И в щечки алые чтоб целовать..

Тут он задумку выдал Спиридону -
Архимандриту с гривой бороды:
"А что нам Рождество для "миль пардону"
Под праздник отвести, здесь нет беды?

И я, хоть Государь, боюсь нарваться
На богохульство, – как святой отец!?
И супроть Бога козни святотатства –
Не протерплю, ты знал: им всем - конец!"

"Не вижу в деле этом я скабрезы,
Угоден Богу праздник в Рождество,
Да и народ готов, всё меньше трезвых,
"Нажруться" тайно "горькой", что за прок?

А здесь Указ и праздник возвеличит
К тебе любовь, Великий Государь,
Не зря тебя Руси "надежой" кличут,
И здесь восславят чаркой млад и стар."

"Ну, что же, этим дело порешили:
Звездою вифлеемской наряжать
Давай деревья, вот бы пальмы были,
У нас же елки - лучше не сыскать!!!

Ты Спиридоша, прав, но как с волхвами?
Нужна фактура с белой бородой,
Как у тебя, и фуфел мудрый самый,
Чтобы народ вкруг елки вел с собой,

И песни чтоб орал кошачьим басом!"
"Помилуй Государь! Щади мой род!
Ведь я престолом божьим землю крашу,
Готовлю "тело", "кровь" Христа - в народ…

Плевать, мин херц! На празднике все серы,
Как знаешь, кошки,- нечего гундеть!
Кафтан наденешь, посох - всё для веры,
И в тоже время - не молитвы петь!

А в радость и божественность момента,
Когда Огонь  сойдет в Ерусалим,
Так мы, крестясь, поднимем ковш за это,
И Новый год зачнём, и - хрен бы с ним!"

Он хлопнул в длани, верный Алексашка,
Топор за пояс и предстал пред ним:
"Возьми, мин херц, с собою старикашку,
Эй, Спиридон, в тайгу, ай-да за ним!"

"Тащите ёлку, я займусь кафтаном!
Какой размер, твой дед широк в костях,
Разъелись на моих харчах, болваны!
Вот разгоню я ваш Синод в сердцах!"

"Ну, что ты, Пётр, Государь, мы мигом!
Красавицы зелёной - пруд пруди!
Пусть девки ленты, звёзды режут миром,
Ты ж Вифлеемский праздник возвести!"


1. Сказка первая.

Пока царь Пётр с Рождеством важдался,
В заморский край Елену Черномор
Унёс - колдун презренным татем звался
Гад на миру вселенском с этих пор..

Пока она в чертогах прозябала
Страдала в заточенье среди пальм,
Иван-Царевич в горе собирался
С дружиной верной на лихую брань.

Он верил в скипетр свой и державу,
И в меч булатный, вострый кладенец,
С Прекрасною Еленой жаждал славу,
Сиянье Рождества, чтоб под венец!

Они с конями шли на лодзи смело,
С собой сенца с овсом для них набрав,
А сами пировали, ели зело,
Шла окорками закусь по рукам...

***
Хлестал по мордам парус из дерюги,
И ржанье лошадей трепало нерв,
Всё потому, что Царь Кащей в потугах
Над ними грозы лил и грома гнев...

Мешал стервец - пособник чародея:
Он к загранице слабостью питал,
Хоть русский был подлец, но он, балдея,
Служил для супостата, как вассал.

Но всё случилось счастливо славянам:
Вела их вифлеемская звезда,
И жаркая любовь, что басурману
Царевич не простил бы никогда.

Он в мыслях Черномору башню рубит,
Но прежде уши, словно с клёна лист,
Боялся - кладенец в пути зазубрит,
Поэтому точил навзлёт, на свист!

Немало плыли, вечером корчаги
Им перекрыли русло мать-реки,
Здесь нечисть: Водяной и Баба-Яга:
Им дать постой - запруду возвели,

Чтоб на костях под утро покататься:
Иван-царевича спалить в огне,
Дружину извести - зажарить братцев,
Потом сожрать и утопить в вине...

Но происки такой нечистой силы
Лишь раззадорили богатырей,
Кощея они просто изловили,
А Водяного взяли в «Упырей».

Был град зело в те веки православный,
Где нечисть продавали средь вещей,
Кикиморы, болотные бродяги,
Как Водяной, бессмертный царь-Кащей.

Все оптом были проданы татарам.
За что Ковёр, который самолёт,
Был как обнова Ване, и задаром
Чтоб через море сделать перелёт.
.
2. Сказка вторая.
.
 А Дева уж томилась в заточеньи,
И мамок-нянек, и подружек нет,
И не взлететь по щучьему веленью,
Поёлику в темнице смурый свет...

И вроде дышит в царстве Черномора,
Лазоревый с прищуром смежит глаз,
Да из окна глядит, как в водах моря
Вдруг отразился юный лик, как Спас.

Да кто ж таков? Нет меры удивленью -
Король иль принц!? Как хочешь понимай…
Всё оказалось просто разуменью -
Иван-царевич в латах, как Мамай…

Хорош собой – зарделась, но за мглою
Не видит он - мерещится урок?
"Пусть бы пришёл, мне любый, лебедою
Я инда отравлюсь, каков мне прок?"

И так она в мечтаниях и заснула,
Всю ночь ей мнился образ в облаках,
К нему, сама не ведая, прильнула -
А конь стучал копытом, сея страх.

3. Сказка третья.

В высоком замке татя Черномора
Девица и подумать не могла,
Что снится ей не просто кикимора,
Иль странник, что пришёл в обитель зла.

Ей показалось миражи ласкали
Мечтами призрачной родной страны:
Иван-царевич в башнях, что на скалах
Увидел в окнах Девы горький лик.

Его ковёр летучий над тираном,
Касался мавританских рам цветных,
Но как похитить Деву, коль охрана
Из диких львов и визирей при них…

Пошёл Иван на хитрость - воин славный,
В одно окно был брошен жбан монет,
Клубок в другое брошен змей коварных
И все смешалось там среди сует…

В окно Елены он с ковром ввалился,
Подняв собой слой пыли вековой,
Схватил Елену с ложа, сон разбился,
Она вскричала в голос: «Милый мой!

Как я тебя ждала, мой разум бредил!
Твой образ в окнах видела не зря,
Как хорошо, что ты меня приметил!» -
И целовала юного царя…

Но Черномор их скоро спохватился,
Зверей он разогнал и визирей,
И с булавой с царевичем схватился
В неравной битве – помним мы о ней.

Сам Пушкин Александр был очевидцем,
Когда колдун метался над землёй,
А богатырь за бороду схватился,
Так это был Иван - смертям на зло!!!

А рядом плыл ковер с Еленой-девой,
Что истово молилась за бойца,
За тучей царь Кощей пружинил чрево,
Из-за угла, как трус на молодца.

Но воин извернулся в ловкой хватке
И бороду по шею отрубил,
Ковёр подплыл заботливо, как матка,
А Черномор исчез и след простыл…

Кащей взметнулся вихрем кошкой драной,
Его кумир упал, в тар-тара-ры.
Он злобу люто затаил к Ивану,
Огонь в глазах средь туч, как две дыры.

Сказка 4.

Вдали остались океана волны,
И "ковролётцы" на прибрежный луг
Спустились, зрят: разбиты быстры чёлны,
Дружина перебита, тлен вокруг...

То-ли татар Орда, то-ль нечисть злая
Сразила добрых молодцев в бою,
Что шли, во славу Рождества стяжая,
За всех и, смерть приняв, сейчас в раю...

Так горевал царевич и Елена,
Искали лошадей ночь напролёт,
Ещё затем, что стал залогом пленным
У нечисти ковёр их самолёт...

А тучи всё сгущались, вихрь чёрный
Деревья с корнем рвёт, в брег бьёт волна,
Куражит нечисть, участь непокорных
Царевича с Еленой - решена.

Царевич заточён в подземном замке -
Кащей исполнил колодовской зарок,
Елену тащат в бездну вод русалки -
Навечно аквалангом схвачен рот...

Елена в бездне вод душой томится,
Виденья отошли на задний план,
Всё потому, что белый свет закрылся -
Весь век дышать в цепях сквозь акваланг.

***
Казалось сказка кончилась бесславно:
Герои - пленены и всяк изгой,
Но Царь Кащей торги ведёт исправно -
Торг на Ивана с Девицей Ягой.

Она дала кикимор в услуженье
И стаю зло несущих лебедей,
Иван-царевича изображенье -
Давно пленило, жаль он - не злодей...

Яга в девичестве была красива,
Никто б не понял чёрных её дум.
Жила в светёлке,  сарафан носила
И косы в дол, Сократов тешил ум.

И Девушка-Ягушка для причуды
Чернавкой наряжалась, чтоб пугать
Собою бесов, всякую приблуду,
А так: краса-девчонка: кровь, да стать!

Иван наш, что греха таить, влюбился,
Забыл Елены взгляд и стройный стан,
Черноволосой фурии добился
И мужем Девушки-Ягушки стал...

Итак в любви у них прошло столетье.
Ягуша улетала на шабаш,
Иван к прутам для мётл полётных ветви
С берёз рубил, ступ правил такелаж.

Всё чаще он глядел равнину моря,
Он знал - на дне русалок вернисаж,
Средь них Прекрасная его Пандора -
Он помнил о ковре  Елены паж…

Жены неверность чувства подкосила,
Он, весь в сединах, горестно страдал,
Всё чаще вспоминая образ милый:
Проходит всё - любви проходит бал…

И остаётся горечь от измены
Чему-то чистому, желчь разлилась
На сердце ядом, предал он Елену,
Иван-Царевич был, стал Тьмы он Князь!

Сказка 5.

Так стала в бездне пленница Елена,
В подводном царстве, средь русалок жить,
И всем подводным тварям в удивленье
Смогла красавицею юной слыть.

И нет её сомнений, слёзных теней –
И будто б дева счастлива вполне,
Но думой чёрной заливают пени -
Тяжёлые предчувствия одне.

«Ах, Ваня, милый – уж отец, наверно,
И позабыл Елену воин наш…
Куда тебя уносит ветер бренный,
Кому теперь руки своей подашь…»

И маяла вот так нелёгку думу,
И цвет воды невзвидела вдвойне,
"Чего ж я так? Ведь он поди ж не юный,
Обнов, любя, дарит своей жене…"

Владычица морей Маринда злая,
Что дочкой к трону Черномор возвёл
Красавицу пытала, дном пугая,
Где чудища вились, как тыща зол…

Русалки ей вплетали звёзды в косы,
Морских коньков и синюю росу,
Из ламинарий и морских кокосов
Лелеяли владычицы красу.

Вот каково Елене поживалось,
В том царствии морском, на чёрном дне,
Маринда докучала ей допросом,
Грозилась с акваланга снять конец….

Он в «аленький цветочек-пузырёчек»
Сам спрятался, что деве Ваня дал,
Когда в полёт на мягком самолёте,
Ковре заморском, с нею он летал...

А в пузырёчке был с живинкой воздух -
Елена засветилась, расцвела,
Когда такого безобразья отзвук,
Как акваланг, Маринда унесла…

В глубинах был морской Паук волшебный
Мудрец один, с главой и восемь ног,
Он предсказал Елене шаг последний,
Как от Маринды скрыться за порог.

А сам владычице шепнул полночно:
«Ей никогда не выйти, не воспрять,
Но ты пусти Елену, коль захочет
Здесь дивный сон на Землю променять!»

Ну как подводный царь понеже сделал?
Коль не мастак он Деву приласкать,
Не изучал наук он страстных тела,
Так и Маринда, сжалилась, как мать?

Хоть жаль Маринде девицы лишиться,
Дарила то - что волей милой звать!
«Границы у пространства – есть темница!» -
Звала в её морском сердечке  мать…

Елена, взяв в ладонь цветочек алый,
К свободе устремилась в небеса,
Зеленый бездны цвет на берег пряный,
Сменив, сама не веря в чудеса.

Вот так пришло желанное спасенье.
Но на песке  останки от дружин:
Щиты, мечи, царевич вооруженье
Оставил - берег пуст и недвижим.

Погибли в битве други боевые,
А любый сердцу, Ваня милый, где?
На берегу средь тел его не видит,
И радость горькая: пленён!? Но кем? И где?



Сказка 6

Раз горны у светёлки зазвучали,
То от Петра гонец к крыльцу пристал,
Он терема ступени мерил шало,
Указ о Рождестве он прокричал…

Ягуше с Ваней вызов от престольной,
Дела, мол, государевы не ждут,
Что надо заменить, мол, Спиридона,
И не по рангу, стар - чего уж тут.

И бородёнка куца, голос тихий,
Народ не слышит деда всякий раз,
А у Ягуши - образ, Ваня - с рыком,
И нечисть - в скоморохи напоказ.

Пётр видел это действо богомерзко,
Но он искал традиций новых суть,
Чтоб заложить в века задумкой дерзкой,
А нечисть после - выгнать как нибудь...

Но в жизни все случилось по иному -
Иван-царевич, юная Яга
Развод затеяли с разделом дома
И разругались, словно берега.

Стал Лех Лесной тому первопричиной,
С которым праздно спуталась Яга.
Царевич наш - брутальным был мужчиной
И нечисть сразу бросилась в бега.

Он в срубе приковал к кольцу Ягушку.
Вздел избу на куриную ногу,
На крышу, всё-же для жены избушка,
Щепы тесовой набросавши гурт.

Развод оформил в ризнице Кащея,
И терем разделил с семьёю весь:
Детишкам, Внучке выделил, радея,
А сам - в Устюг Великий, чтоб осесть...

Не ждал, и не гадал уж - вот так диво,
Царёв указ всё Ваню поджидал -
На должность назначался он ретиво,
Пётр управлять же чем-то приказал.

Но ехать Ване без Ягушки скучно -
Любил он все-же стервушку-Ягу,
Из терема позвал с собою Внучку,
Зверушек свистнул в сани под дугу.

Запряжены они не просто тройкой
Дымящих паром резвых лошадей.
В три Вихря-ветра: Норд, Ост, Вест и бойкий
Мальчишка-ветрик Зюйд, что рос с яслей.

Молва летит - быстрей, чем Вихри резвы,
И вот - дворец, и Пётр, и свита вся,
Так в чём же дело - царь ты наш, любезный?
Такая мысль вертелась, не спросясь…

В парадной зале кресло - тёс кленовый,
И рядом - Пётр, сияет сквозь усы,
На кресле том - "зипун" подбит парчёвый -
От горностая мехом, как с лисы,

В сукне - камней узорное сиянье,
Кушак пунцовый, шиты обшлага,
И шапка - "в лом", и шпоры звон чеканят,
Ботфорты, рукавицы под снега.

"Вот это да! - мелькнуло у Ивана,
Я, чай, - плясать здесь менуэт пойду?"
"Не угадал, - ответил Пётр нежданно,
Я не затем тебя к уроку жду!"

Сказка 7.

Ягуша долго на скамье сидела
И слёзы горькие лились из глаз -
Всё злые, чёрные и поседела,
Как зло излилось, в откровенья час

К ней мудрый Ворон в сенцы постучался
Но как открыть – прикована к кольцу.
И он в избушку сквозь стреху пробрался,
И с ведьмой говорил "лицом к лицу":

«Да, что-йт, молодка, ты совсем седая,
Уж не обидел кто и приковал!?" –
«Нет, Ворон! То моя судьбина злая!
Но выплакала – в сердце карнавал!»

«Что ж, хорошо! Тебя освобождаю!
От нечисти – очистилась сама,
За что тебя судьбою награждаю:
Отныне для Природы, ты - Зима!"

Как только снял кольцо, взвыл ветр со свистом,
Заснежилась Природа, замело,
И лес покрылся инеем пушистым,
А речка – зеркалом, и видно дно.

Заря морозная взошла над лесом
И вырос терем-сказка ледяной.
Детишки на санях, на горках тесно.
«Красиво!?» - «Да!» - "Пошли, Зима, домой!"

И Ворон с Ягой в терем шли сквозь арки –
Искрился в звёздах полог голубой,
То небо к Рождеству нам шлёт подарки,
Чтоб ёлки украшались пред собой.

С тех пор Зима блюдёт свои просторы,
Глядит, коль спит декабрь, шалит февраль.
Её январь - любимец Терпсихоры,
Тот в танцах Рождество чтоб прославлял.

Её дворец, как терем глав алмазных,
Стремится к самым грозным облакам,
Где пробует полёт снежинок разных,
Где место есть несбыточным мечтам.

Сказка 8.

У Лукоморья ворон сизокрылый
Под дубом поле брани навещал
Елены горе понял он, мотивы,
И человечьим голосом вещал:

"Краса-Елена, твой герой в полоне.
Его Кащей пленил и заковал,
И продал, он давно уж муж законный -
Ягуши, говорят, любовь была.

Теперь их разошлись пути-дороги.
И нет средь нас той ведьмушки Ягушки,
Иван в Великом Устюге в берлоге,
Она к кольцу прикована в избушке."

Елены вспыхнул взор, омыт слезами:
"Спасибо, ворон! Пусть не суждено
Нам вместе быть, но знать, что жив мой Ваня
Нет больше счастья, чем судьбой дано…"

"Великодушен подвиг твой, принцесса,
Я награжу тебя Заветом, как судьбой.
Есть где-то Серый Волк - большой повеса,
Но и мудрец! Он встретится с тобой.

Он станет верным другом и охраной,
Ему сейчас берёсту напишу,
А ты пойдёшь по берегу: всё прямо,
Потом налево в лес - он там в лесу!

Отдашь письмо, увидишь что случится,
Пока, прощай! Лечу сейчас стремглав,
Давно мне падаль поля брани мнится,
И павший в битве конь - зовут дела!"

Елена, взяв берёсту, оживилась,
Уж цель не призрачна и где-то кров,
А вот и лес, пещера проявилась,
Дворец звериный, в нем стена клыков...

Навстречу вышел Волк в златой короне -
Тьмутараканских далей властелин,
Берёсту прочитал, сказал с поклоном:
«Готов тебе служить, как паладин!

Приказ "смотрящего" незыблем втуне.
Здесь он наказ даёт, твоя краса -
Природе лепа, ты, царевной будешь,
Её цветов и титул твой - Весна!»

Он снял свою корону - вздел девице,
И - сразу засияло всё вокруг!
Ручьи журчат, в лесу запели птицы,
Пещера превратилась в терем вдруг!

Весна-красна! Сверкали водопады,
Птенцы орут и в рощах шум и гам,
А за версту второй был терем рядом:
Там в звёздах ледяных жила Зима!

И вновь Весны-Елены мчаться годы.
Она хозяйка гор, лесов и рек.
Она - заря, явление природы..,
Вдруг колокольцы! В сенях - человек!

Иван-царевич!? Это - невозможно!
Но он возник пред взором - весь седой,
Но взгляд - всё тот, ласкающий, тревожный,
Что спрятался под длинной бородой.

"Где обретался столько лет, сердешный?
Я вся исплакалась, моя капель
О горьких днях напоминает вешних,
Всё знаю о Яге, ты - мой теперь!"

Иван с Еленой свадьбу порешили.
В приказе у Кащея выдал дьяк
Свидетельство в законе той общины...-
И нечисть тоже  пользу может так...

Зажили счастливо: Весна и розы,
Зима, что рядом: холод, лёд и снег.
По дружбе Ваню нарекли - Морозом,
Он их, как Дед Мороз, сковал навек.

А где же Серый Волк - мудрец и знахарь?
Ведь это он Ивана на спине,
На шерстяной примчал, пока тот ахал,
Увидев терем, как в волшебном сне.

О землю Волк ударился и гордо
К Елене подошёл малыш-бутуз:
"Сынок теперь я твой, кличь Новым годом,
Твоим, Весна, ручьям открою Русь!"

Эпилог.

Вот так у нас история сложилась:
Нёс службу Ваня, ныне Дед Мороз,
Снегурочка, что Внучкою прижилась
В высоком тереме, с ней – Новый год.

Зима с Весной рассказывали сказки
Созданьям юным, коим невдомёк,
Что та Яга - Зима здесь, а Прекрасной
Елены роль Весны – судьбы  зарок.

А Рождество нам праздника сияньем
Зажглось, как Вифлеемская звезда,
И блеск огней на Елке – достоянье
Героев наших сказок – навсегда.


13.01.2013г.