Сказание о мастАрах черновик

Покамест черновой, незаконченный вариант.
Дитя сессии)

Гл1

Увы! Не случайной была эта встреча.
Озлобленный взор на задетые плечи,
Но буря эмоций и масса сомнений
Дарованы каждому этим мгновеньем.

Кто он? Кто она? Недовольство вначале
Питала и днями к нему, и ночами.
Рин был популярен: красотки-девицы
За ним непрерывной плелись вереницей.
Проказник и шут. Ради славы, для смеха
Он сделал из Сулы всей школе потеху.
Она не терпела таких издевательств
И дюжиной стойких бросалась ругательств.
Но, скажем, от этого было не легче
Он был ей противен до той самой встречи.

Столкнулись случайно, чему тут дивится?
Но мир озверел. Потерял все границы.
Бунтарь одержим Сулой, словно мечтою,
Желал, ненавидел, не знаю покоя.
Он стал её тенью и сам не заметил –
Теперь лишь одна для него во всём свете.
А Сула не в силах найти себе дела,
То розой цвела, то старухой седела.
Морокой для двух и щебечущей болью
Свалилось, что ныне зовётся любовью.
Их связь обратилась всеобщим секретом:
Все знали, но стойко молчали об этом.
Рин видел любовь и любви избегает,
А Сула любви настоящей не знает.
Съедая, как змеи  морские, друг друга,
Они  убегали из цельного круга.

Но тут в треугольник ещё большей муки
Судьба превратила две точки от скуки.

Она торопилась. Запнулась. Паденье
На мягкое что-то  - вот это везенье!
Но всё же, не надо яснеть было взору,
Чтоб это паденье не стало позором.
Очнуться потом и подумать: приснилось
Что сбила учителя, вот умудрилась!
Быть может, случайно здесь этот спаситель,
И он ученик… Нет-нет-нет. Он учитель.
Так веет  парфюмом от строгого фрака,
И туфли, излишне хлебнувшие лака,
Покорно лежат непослушные пряди.
Усталость от знаний в осознанном взгляде,
Лишь губы, обыденно стиснуты строго,
Теперь удивились, открывшись немного.
Встал, будучи сбитым как с ног, так и столку,
Он поднял холодной рукой незнакомку,
Затем в тишине он собрал все бумаги,
Откланясь, исчез вдалеке в быстром шаге.
Что с Сулой случилось? Она онемела.
Меж рёбер, в груди у неё закипело.
Вдобавок к сердечной и сладостной пытке
Окутало что-то невидимой ниткой,
И что-то звало, а идти коль на звуки,
То вечно встречались холодные руки.
Осознанный взгляд гнал мурашки по коже.
Что с Сулой случилось? Творится с ней что же?

Порой беспощадна бывает реальность,
Впадая из крайности в б;льшую крайность.
Любовь – это что? – Вот ответ на загадку:
Льёт сахаром в мозг, в тело бьёт лихорадкой.
Болит голова от душевной работы,
Стучат, не смолкая, сердца-пулемёты.
Безмерная страсть фейерверком искрится.
Пожары, потопы – всё это – влюбиться.
Но сердце одно. А теперь его мало!
Пускай же их два будет: Слева и справа.
Одно одному, а второе – другому.
Но нет же, нас Дарвин не учит такому.
Законы бессильны, бессильна наука,
Коль слышишь в груди два отточенных стука.
Но девушке трудностей этих не надо! –
Никто из двоих не получит пощады!
А тайна любви будет скрыта землёю,
Но слухи не спят и следят за тобою.
Общественность села в удобные позы
И ждёт треугольной любви новой дозы.


;
Гл2

Три точки, судьбы три избрали дорогу,
Но плёнку назад отмотаем немного
И в памяти, словно в раскрытой тетради,
Прочтём пару строк об осознанном взгляде.

Он школу ещё не закончил-то толком;
Он был окольцован пугающим долгом;
Он крови хлебнул и попробовал стали;
Он видел, как души из тел истекали.

Граната и взрыв. То ли дело в испуге,
Что видеть он демонов стал по округе.
И страх не на шутку сковал его разум –
Повсюду кишела, бурлила зараза.
В живых и в погибших вливалась та жижа.
А он онемел и стоял обездвижен,
Застыл, не моргал и дышал с затрудненьем,
Он был ошарашен подобным виденьем!
И кровь по лицу потекла, словно слёзы.
Невинный глупец, он не чуял угрозы! –
С боков, со спины, из-под ног, над глазами
Те мерзкие твари к нему подползали.
Но опыт в боях иль другие причины
Спасли бедолагу от скорой кончины.
Сознанье вернулось в момент подходящий,
Иначе он замертво был бы лежащим, -
Осыпал лихой автоматной плеядой
И криком, и кровью своей этих гадов!
Но пули и крики чрез тварей сквозили,
Лишь капли кровавые вред наносили.
И понял бедняга всю цену урона,
Но резал себя и лил крови галлоны.
И лишь истребив этих тварей ползучих,
Упал не мертвец, но уже не живущий.

Потом ему правда гнилая открылась
О том, что за мерзость на трупах клубилась.
Лишь позже узнал мировое строенье,
Лишь позже реальность всю понял видений,
Лишь позже уверовал сам в эти бредни,
Что люди и демоны ныне соседи.
Лишь позже он понял, что стал он машиной
Убийства в войне нескончаемо-длинной.
Напрасно бороться, без смысла скрываться;
Он понял, что смерть с ним не хочет прощаться, -
Подарком судьба одарила беднягу,
Сполна отплатив за всю честь и отвагу.
Наполнив печалями душу чужими,
Он вырвал её и забыл своё имя.

Всё дальше беднягу долг нёс по теченью:
Машинок убийства вести обучение;
Где кровь и где мысли подростков способны
Обратно вернуть тварей в мир их загробный.

Он был без души, но всё вмиг изменилось,
Когда на него нечто сверху свалилось:
Живые глаза и стучащее сердце.
Он словно прозрел, он не мог наглядеться!
И мир вокруг стал нескончаемо пьяным.
Что может быть лучше любовных романов?
И руша под корень морали обеты,
Бедняга влюблён вопреки всем запретам.
Рукою холодной помог ей подняться.
А сердце его обещало взорваться.
Но как же такое могло с ним случиться? –
Он всё же учитель, она – ученица
В той школе, где всё обо всех всем известно.
Хотя эта «школа» - пропащее место!


;
Гл3

Нарушен порядок привычного быта,
Здесь всё неизвестностью, тайной покрыто.
На картах, у местных не спросишь дороги.
Здесь пустошь, известная очень немногим.
Никто не живёт в этом призрачном месте.
Лишь сосны, которым лет сто или двести,
Лишь белки и птицы по кронам летают.
Собаки и лошади, люди мелькают.
Так много – количество скажешь не сразу.
Но это не видно незваному глазу.
Так много здесь каменных, крепких строений;
Мощёных дорог поворотов, ветвлений,
Мостов, палисадников, замков, фонтанов –
Всего не узреть проходимцам незваным, -
О школьных «уроках» - злых духов призывах –
Не знать проходимцам. Им -  гибнуть в обрывах.

Здесь ищут мастаров, хранителей ищут
На бойню, как вид демонический пищи.
Здесь учат  в оружие духу вселяться,
Здесь учат, как лучше под смерть подставляться.

Я вашей, друзья, поражаюсь натуре:
Вас учат, как лучше порвать свою шкуру!
Вы сами теперь за себя лишь в ответе, -
Давно был потерян обратный билетик.

Давайте по коже не пустим морозы
И всё же заглянем в витражные розы:

Разбились на пары, не тянем резину,
Иначе иным нас придётся покинуть.
У вас нету пары? Остаться? Извольте, -
С другой стороны дверь входную закройте.

Пускай Сула дочка великих мастаров,
Быть может, ей чужды заветные чары? –
Талантом не блещет. С напарником глухо.
В отвёртку не может вселить даже духа.
Хранитель дарован мастару судьбою,
Но, Сулу, видать, обошли стороною.
Недаром над нею вся школа смеётся:
Состаримся ждать, что мастар в ней проснётся.
И Рин молодец, что её задирает!
Она здесь никто и пускай это знает!
Бунтарь, что не так? Что с тобою неладно?
Ты словно больной, ты весь бледный и хладный.
Бунтарь, где насмешки твои, где издёвки?
Бунтарь, ты краснеешь. Смущенье?  Неловкость?


;
Гл4

Бегут быстро дни, а за днями – недели.
А в Суле всё дремлют зачатки умений,
И дух непокорный не лезет в предметы.
А коль нет таланта, то тщетны советы,
И жертвой пустою напрасных страданий
Погибнет всё время специальных заданий.
Взгляните ж, однако, с охотой, со рвеньем
Стремится девица постигнуть ученья.
И в класс для занятий спешат её ноги.
Кого же поставили ей в педагоги?
Кого же в наставники ей подыскали?
Быть может беднягу из крови и стали?
Но нет же! – Сказали из курсов из старших.
Кто станет, друзья, пред вниманием нашим?
Давайте лицо его взглянем поближе –
Угодники святы! Кого же я вижу!
Как смели об этом утаивать слухи? –
Я вижу венец из серёг в левом ухе,
Прекрасное тело с отсутствием стыда,
Неряшливость, взбалмошность внешнего вида,
Пронзающий взгляд с лютой долей коварства, -
И весь его облик – есть символ бунтарства.
По близости Сулы Рин кроток и чуток,
И в адрес её нет ни грязи, ни шуток.
Он счастлив возможностью ей любоваться,
Но сам он себе в том не смеет признаться.
Не смеет подумать, не смеет представить,
Но будучи рядом, готов он растаять!
Горят ярче солнца предательски щёки.
Смотрите! Рин тает, я вижу потёки!
Так странно: одно столкновенье плечами –
Он ей заболел, перестал спать ночами.

За страстью неловкой такого романа
Ещё одна вещь нам покажется странной:
Как в этой несмелой любовной утехе
Росли очень быстро девчушки успехи.
И с ловкостью Суле всё стало даваться:
В любые предметы смог дух поселяться,
Заклятья из книг на устах оживали,
И силы её с каждым днём возрастали.
Виной изменений – влюблённость без края?
Нет! Что вы, друзья! Здесь причина иная.
Здесь кроме любви вы почуйте, узрите :
Ведь Сула и Рин – есть мастар и хранитель.

Обычно же как образуется пара –
Хранителю стоит коснуться мастара.
Не важно, кем был он – врагом или другом.
Их, словно магнитом, потянет друг к другу.
И пусть то влеченье, та связь инстинктивна,
Напарники чаще друг другу противны.
Противны ль друг другу, но волей-неволей
Придётся смириться с полученной долей.
И чтоб не развить неприязнь свою в крайность,
Хранитель питает к мастару нейтральность.

Но здесь, в этой паре, есть чуточка перца:
Живое, горящее, красное сердце.

Общественность вести разносит под крыши,
Общественность знает, всё видит, всё слышит,
Общественность вещает белые флаги
На тело учителя-война-бедняги.