***

Словно клюква, растоптан закат на устах.
В полумраке шуршат чьи-то души.
И летучие мыши, нагнавшие страх
Мой алтарь одиночества рушат.

И безмолвие прервано лязгом цепей;
На холодных поникших запястьях.
Мнится мне;будто бродит в тумане плебей,
Недостойный ни солнца, ни счастья.

Я не ведаю кто он, откуда пришел
И по праву ли изгнан он в вечность.
Из груди его бледной виднеется кол
А в глазах полнолунье и млечность.

Лунный блеск осветил молодое чело,
А под ним - золотые зеницы.
Два клинка, покорившие древнее зло
Созерцали меня будто львицу.

И желалось приблизиться к мертвым губам
И прильнуть, вопреки всем поверьям;
Словно к пышному ложу, к закрытым гробам,
И бессмертною стать на мгновенье.

Взгромоздилась луна на ночной небосклон,
Будто легкой рукой кукловода.
Видно ей с вышины как терзается Он,
Обескровленный Влад-воевода.

Он меня умолял его плоти помочь.
И сверкнули клыки откровенно.
Оглушительный крик, но кончается ночь...
Пусть рассыпется в прах, все,что тленно.

Алой клюквой растоптан рассвет высоко.
Бледный странник вздыхал от бессилья.
Я воткнула поглубже осиновый кол...
И от крови очистила крылья.