Баллада о слезе

моя белокожая бабушка в венце из волос золотых
книжная барышня лапушка в нарядах роскошно простых
такой тебя высватал дед мой и счастье имея в виду
хоромы построил победно с беседкой в беспечном в саду
 
детей в колыбели качала мне выпестовала отца
и многим чудесным  началам ты не допускала конца
к отчаянья черным колодцам брести довелось налегке
и боль твоя не отзовется в них ни на одном языке

когда просыпаюсь я с дрожью ты здесь надо мной и во мне
закатным бредешь бездоржьем тоски по чужой стороне
когда разрываю ресницей бескрайнюю ересь судьбы
мне муторно-жуткое снится поросшие дерном гробы

а в них золотистые кудри безбрежная нежность весны
то бабки Федосьи премудрой я вижу отвесные сны
и яви чумные кошмары где смерти прилипчивый страх
вестей отгоревших пожары проклятьем скрипят на зубах

и в пыль превращенные дети и внуки что стали травой
обнимут меня на рассвете счастливой ватагой живой
нездешним лучом серебристым струишь ты сиянье любви
и в нем сыновья гимназисты решают задачки свои

стенаний твоих не слыхала на плахе утраты семья
а  смерчу и доченьки мало развеяны в прах сыновья
но даже тогда не заплакать смогла как живая скала
над пропастью жгучего мрака ты близким опорой была

последнего младшего сына кровавые ждали бои
в больную прощанья годину не пролиты слезы твои
без скрежета нервов махина литая без трепета стать
лишь писем ждала ты от сына как может их ждать только мать

в те годы он каждые сутки писал тебе жив я и цел
хоть сводки с фронтов были жутки ты слез не лила об отце
когда он весенней порою помилован смертной косой
вернулся ты сына-героя не встретила счастья слезой

когда же совсем ослабела бесслезно читала стихи
прекрасные словно у тела прощенья прося за грехи
сознания теплятся свечи высокий твой дух не зачах
но отнято таинство речи и мысли столпились в очах

уже тебя предало тело и в брод через бред проходя
спросить у родных ты хотела чье это там плачет дитя
по взглядам ты вдруг осознала не в силах слезы превозмочь
что плакало жизни начало я плакала папина дочь.

в ту ночь мне тревожное снилось глядящая смерти в глаза
старуха как высшая милость скупая омыла слеза
потом прояснила улыбка заоблачный абрис лица
с младенчества образ твой зыбкий как ангел со мной до конца.