Вот мои руки, веки, молчание,
грусть непрочтенная плавит смотрелки;
я никогда не бывал человеком,
крик свой, сдавив, заменял на мычание
или молчал, а молчание золотом
было тогда, когда золота не было;
есть теперь сплетни, не надо и хлеба им,
блазн, как плацебо, престольного города.
Мама, тебя не хранило молчание
сына, что горек своим отщепенством.
Мама, мне Солодкий Яр – королевство,
в стЕпи прислушайся – выпи рыдание,
то моя речь и мое откровение,
знаю: кручинишь себя, но хуже
пить из одной горемычной лужи
вместе с душою моей оголЕнной –
ей под снега-
ми забыться несъеденной,
ласковым вьюгам-волкАм внимающей,
каплями солн-
ца, у вежд расстающих,
смыть краснозем. Из грязи освЕтенной
взмыть мотыльком. Листом несвядающим
пасть на ладони… звуком… молчания.
Не обижайся на молчанье, мама
© Copyright: Виталий Гурамишвили, 2013
Свидетельство о публикации №113011206776
Свидетельство о публикации №113011206776
Рецензии