пришедшие откуда. 2. остров

- нас всех забирали туда зелеными
красивыми улыбчивыми смельчаками
за пазухой фляга вина крепленого
и беззаботных шуток полные карманы
 
помнишь как нас провожали матери?
их слезы и наши напускные усмешки
куда нам? мы же взрослые
гордые
нам не по возрасту уж распускать нюни
прыгали в лодки
[орел или решка?]
хватались за весла
заворачивали в пакетики папироски
и мимо ушей вместе с криками чаек
пролетал голос
сухой и жесткий
 
"время терпит
 
прощайтесь
 
еще не поздно"

 
и вот отплыли
защемило
отлегло
нас же тогда любопытство вперед гналО
неизмеримо юношеское
давно позабытое шИло

где теперь та чертова
движущая сила
где тот живой запал?

только в зеркале
вечный
кривой оскал
а все колющее
прямым хватом
в смертельные точки

помнишь
как нас учили
сзади попадать в почку
поясница
чуть сбоку от позвоночника
слегка снизу вверх
с подворотом
болевой шок
и от кровопотери смерть
зануленного врага в кусты
и назад обходя прожекторы и посты

наши руки давно уже не чисты
а живые вроде бы души обесценились так
что не отдашь даже в самый дешевый ломбард
не обменяешь на второсортный табак

знаешь иногда кажется что нас задаром
дьявол
не возьмет и в самый захолустный ад



помнишь
как нас ломали
последовательно и методично
а кто-то держался
едва ли не круглогодично
намного дольше
только на самом деле
и это тоже
было в их жестокой задумке
в их плане волчьем
что если второй не сломался сам
то первый его доломает точно

все знали
с острова
никто
не уходит
досрочно

и мы не ушли

мой друг
временами мне мнится
что я до сих пор там
срываю с себя человечий облик
кидаю его на съеденье
матерым волкам
а сам
обрастаю шерстью
готовлюсь принять их не-веру
и перейти
со слов на рык
и просыпаюсь
и матерюсь
и будто чужой мне язык



все мы писали письма
первое как обычно матери
второе всегда отцу

а третье
самое редкое
командиры отдавали старику-гонцу
с пометкой "лично"
[погиб при исполнении]
сами никогда не ездили
убийцам сочувствие не к лицу
слова из звериных уст звучат
чересчур неискренно





мой друг
ведь когда-то мы были людьми
открытые для радости и печали
а теперь? что теперь?

один лютый зверь
а другой
 
лишь гранитный камень
...