Зоопарк. Пожелание сыну

Мой сын кричал мне:
"Папа! Папа! Пойдём в зоопарк,
ведь в нашем вольере так душно!".
И я тогда, помятуя о том, что детское восприятие нельзя рушить,
решил сделать ему подарок
и погрузиться в жизни, как во сне,
в его детство.

Мне казалось, помнится,
что деревья - тоже люди,
но то прошло, хотя до сих пор бросает в жар
и я вынуждаю себя в таком случае отвлекаться
и пить у людей кровь, как комар.
По сути,
ничего не изменилось, кровопийца.

Так шатало мысль из стороны в сторону,
пока сынок теребил руками -
и всё же завидно, завидно...
Видно,
и сам всё так же хочу играть с дураками
и уподобляться воробушку, а не ворону.

Но я боялся идти:
здесь, как и везде и всегда,
всё подмяла мысль о Боге.
И у зоопарка на пороге
я хотел едва
войти. Как будто нет пути.

Когда мне в глаза смотрел медведь,
я видел человека,
как видел его и в глазах оленя.
И, давая им роли, я словно бы в моленьи
просил у Бога противоядие от века
жестокосердия впредь.

Я отдавал себе отчёт,
что ежели мы удивляемся, почему рыбам не скучно в аквариуме,
то почему бы Богу не удивляться как нам не скучно дома?
Тут родины закрома
не спасают от разъедающего вопроса: В своём ли ты уме?
Так будет давить мигреневый небосвод.

И в противовес чистой, непосредственной радости ребёнка
в душе я готов был кричать от боли,
что всё так же бесполезно, что театр всё так же в театре.
И вряд ли
кто-то подумает об этом потом. Но ты напомни!
Напомни сыну через какое-то время громко!

Чтобы он так же, как и отец, пошёл в зоопарки,
как и отец, вспомнил, что наша жизнь - вольер,
но всё же иначе смотрел на мир, с какой-то радостью, что ли,
чтобы ему не казалось, а зналось - воля
к жизни даёт жизнь, а не её иллюзию и лживый экстерьер,
а, главное, чтобы нить жизни вёл он, а не парки.