За каждым залом - новый зал...

За каждым залом - новый зал
с фонарным светом,
фамильный радует хрусталь
узором веток,
рукой потрогать не спеши,
как в детстве раннем
колокола седой тиши
над сном крахмальным,
вершится пир через "сейчас" -
дворы в остуде,
во глубине печальных глаз
гуляют люди,
играют в древние снежки,
летят в салазках,
трубят в безгласные рожки
Рождественской несказки
души
запомнившей издалека
века
очеловеченные нежно,
строго,
в Вифлеем дорогой
снежной
и городской,
и деревенской,
и женской,
и мужской -
Вселенской,
взгляд зачарованный -
бокал
волшебной были,
пока ты спал -
снег пировал
забеливаньем гили
грязи,
пыли
в сказе
жизни
вечной
в человечной
навсегда,
как над могилой
та звезда
отчизне,
этою -
безлико-титулованных -
не разворованной
под шум
на тризне,
в дыме
вещих
дум -
обретших
имя.

Пронизан
мир
заснеженный
нездешним
светом
сумасшедшим,
сюрпризом
спешным.

Пред окнами забывших чудеса
квартир -
цвет вешний
в январе
и на моём,
и на твоём
дворе,
когда мы
окоём поём,
среди зимы -
влекущий в небеса
времён и стран забытой
Леты,
его увенчанные
певчей
речью,
то Чёрной, то Второю речкой,
то Камой,
то Норенского трагедийно-лирной драмой,
то подрасстрельною моею мирной гаммой -
берём,
в нём -
не убиты
сердцу милые
поэты,
в нём - друг друга
братством
внутривенным
узнаём,
влекомые
нам кровным
кругом
в дом
через покрытие сердец остроконечным
льдом
формаций
быстротечных
густо-псово-пенных
и во тьме,
как днём
чудесным,
поднебесным,
воскресным
в бестелесном -
с бегом ровным
санок
в снежном поле
сетозарно-нежно напоённом
пушкинскою волей
кровной
самой,
снящейся
в тюрьме
неспящим -
михайловским пером*
глядящим
на зарешёчённые рамы
в ныне сущем
стане
любом.

Поющий
окоём
в сердца горячие запал -
живёт в крови
нелгущий,
смерти не имущий,
началом всех начал,
вааловых подачек узы рвущий
на развалинах
кровавого Союза
с опалами
повальными
не члено-стайной Музы,
расцветающей средь стыни
летне-зимней -
не случайной,
тайной
дрожью
Божьих
вдохновений,
тлений
вне,
в любое время
и в любой стране,
чьи стыни,
раздвинуты с любовью личной
зычно,
волей свыше
благостыни
и не беда,
когда
её
житьё-бытьё
обычной
публики -
не
слышит.

Напевов вечная весна,
как дырка в бублике,
Великой Пустотою
с красотою
мир спасающею дышит -
и бесконечна,
и первична
она.

Я для любви
судьбы оскал
переиначил -
в бараках небеса встречал,
зачем ты плачешь,
удача
тленная
моя
в роскошных
залах?!

В мой край, идёт
через края
под снежным
покрывалом
та,
что Данту,
Анне
до меня -
стих диктовала
обережный
откровенья -
в юго-восточном
его вижу
Казахстане
духовной жаждой
точных
строчек,
каждой
вирши -
Богом
данной
у Тянь-Шаньского отрога,
таящего
следы Ли Бо
и Заратустры
от преходящего
всего
и говорящего
о них
под звёздами неспящей
люстры
снежинок с трепетом
блестящим
летящих
в стих
конкретно
этот
светом -
милых сердцу моему
поэтов
зрящим
через
тьму
забвения
стихотворений
от
небес.

Вот.

Мелодия сия
ведёт
в Прекрасный
Лес
тропинкой ненапрасной
бытия
между сугробов
бренной
злобы
пустопенной.





 





______________________________________

*
В Михайловском создано около ста произведений поэта: трагедия "Борис Годунов", центральные главы романа "Евгений Онегин", поэма "Граф Нулин", окончена поэма "Цыганы", задуманы "маленькие трагедии", написаны такие стихотворения, как "Деревня", "Пророк", "Я помню чудное мгновенье", "Вновь я посетил" и многие другие.