Летит, летит по небу клин усталый. Былинка

Летит, летит по небу клин усталый»

Приснилось: папа читает Райнера Марию Рильке (1875-1926) в оригинале – он знал немецкий в совершенстве.

 

Вся жизнь текла по

вольной воле,

был безмятежен, легок

путь.

И вдруг – явилось

в ореоле,

любовь, иное что-нибудь…



И снова вдруг, как не

бывало,

лишь пруд за домом

голубой…

Всего лишь сон –

любви начало,

а стало сутью и судьбой.



Отец очень сильно любил маму, и только теперь я осознал силу его любви. Поэтому совсем неслучайно в его руках оказалась именно эта книга. Любовь к стихам тоже передалась мне по наследству от родителя.

Раньше – а папа ушел от нас в далеком теперь январе 1981 года – я видел его во сне то в тюремной одежде, то в каких-то страшных переходах, похожих на лабиринты, и лицо его было удрученным, озабоченным, темным. Теперь-то я понимаю, что загробная участь у невенчанных людей разная и, видимо, стоит много потрудиться нам на земле, и там, чтобы увидеть любимую.



Я тот, кто спрашивал когда-то

Несмело: как назвать тебя?

Кто после каждого заката

Стоит, смущаясь и скорбя.



Без сил, забывший о веселье,

Всем сборищам я вечный враг.

Вокруг меня все вещи – кельи,

Где меряют мне каждый шаг.



Ты нужен мне, о Дух Познанья,

Ты, кроткий спутник всех тревог,

Ты, разделивший все страданья,

Как хлеб, ты нужен мне, о Бог.



Ты бел, - но не как белы ночи, -

Для тех, к кому склонил Ты лик;

Все, каясь, опусают очи,

Ребенок, дева и старик.

Райнер Мария Рильке, перевод Г.Адамовича



Тише, тише! папа читает поэзию…

А я припомнил песню Расула Гамзатова, которую не напевал, но часто перечитывал мой все видевший, все переживший, все прошедший на свете отец:



ЖУРАВЛИ

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не вернувшихся полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в стаю журавлей.



Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?



Сегодня превечернею порою

Я вижу, как в тумане журавли

Летят своим определенным строем,

Как по земле людьми они брели.



Они летят, свершают путь свой длинный

И выкликают чьи-то имена.

Не потому ли кличем журавлиным

От века речь аварская сходна?



Летит, летит по небу клин усталый –

Мои друзья былые и родня.

И в их строю есть промежуток малый –

Быть может, это место для меня!



Настанет день, и с журавлиной стаей

Я полечу в такой же сизой мгле,

На языке аварском окликая

Всех вас, кого оставил на земле.