Фактура торфа...

В бесследной череде мануфактур
утратил ту, которой предназначен,
мне не поднять над лбом её горячим
кипящую невинностью фату.

И common sense, и комариный писк,
достигнув дна бессовестного списка,
недоуменно хмыкнут: “Non capisco,
чего бежал ты, пёсий эскапист?”

Кто помнит миг, когда сухим щелчком
оповестило отклоненье курса
и под гримасой Гаусса иль Урса
рассохся торс, распластанный ничком.

Всегда на час отыщется калиф,
растут с утра фосфаты и тарифы, 
в солёной мгле коралловые рифы
кальцитной пеной украшают лиф.

Колосс, философ, плутень, лилипут
за ухом облюбовывал площадку
и, понукая пошлую клетчатку,
скакать томился из белковых пут.

Стекло взрезала яркая фреза,
она парила над соседней партой,
себя съедавший разрушитель хартий
сухарь хрустящей фразы догрызал.

Под мхом горел и окислялся торф,
карминный бор от бормашины Орфа
вторгался в слух, в крови клубился морфий
и мир был сомкнут в створках плотных штор.

Текут часы последних тёплых дней,
ещё любить мы изредка способны,
умудрены, припудрены, беззлобны,
я непременно думаю о ней.


Soundtrack: Inger Marie Gundersen, A Taste Of Honey.