О душе

Заполняет тело собой пустоту,
Трех скупых измерений изнанку,
А над телом душа, как прыгун в высоту,
Взять не может неверную планку.

Как ей хочется прыгнуть повыше голов,
Выше крыш, проводов, телевышек,
Вровень с чащей лесов и цветами лугов,
Ниже трав и воды ручьев тише.

Было так, что парила она в облаках,
На качелях ветров улетая,
И любил ее Бог, и носил на руках
В синем небе безбрежного рая.

И тогда нашептал ей услужливый бес:
«Здесь пустыня, тоска без предела!»
И она за добычей, как коршун с небес,
Камнем, крылья сложив, полетела.

Искушал ее бес, падших душ Дон Жуан,
Услаждал комплиментами уши,
Распахнув мерседес, приглашал в ресторан,
Звал в круизы по морю и суше.

Как он дьявольски статен, чертовски красив,
Словно киногерой Голливуда.
Где ей, женщине слабой, набрать было сил
Пред соблазнами счастья и чуда?

И, как глупая рыба, глотала душа
Червяка на крючке вероломном
И навстречу мечте уносилась, кружа
Рядом с бесом пленительно-томным.

Дорогие наряды дарил сатана
От Кардена и Пако Рабано,
И вращала рулетку фортуны она,
И катала шары в кегельбанах.

И крутился вокруг карнавал красоты,
Надевая бессчетные маски:
Храм Амвона в Карнаке, Тибета хребты
И колоссы на острове Пасхи.

И на горных курортах альпийских вершин,
И в горячих морях на Гавайях
Словно джинн, зашвырнув ненавистный кувшин,
Вспоминать не хотела о рае.

Так неслась ее жизнь по веселым волнам,
Как единственный день, без оглядки…
Но однажды пред зеркалом встала она
И отпрянула в ужасе в пятки.

Из жестокой поверхности льдины-стекла
Отвратительна так, словно скверна,
Ее злая старуха глазами секла
Равнодушно и высокомерно!

Она в ярости взвыла, кляня белый свет:
«Это только дефект макияжа!
Сделать пластику, из силикона корсет,
Срочно – Spa и сеансы массажа!

Я еще молода, не хочу умирать,
Это ты виноват, козлоногий!»
Но простыл его след, и слегла на кровать,
И заплакала с мыслью о Боге:

«Ты прости меня, Господи, небо – мой дом,
Трижды проклята чертова сводня!
Словно ангел с войны с перебитым крылом
Я домой возвращаюсь сегодня».

Но в глухой немоте, как в кирпичном мешке,
Планка сбитая на пол летела,
И от неба и вечности в малом вершке
Умирало никчемное тело.

2000