Диалог о живом слове продолжение

            Лев Полыковский: Племянник Монаха. Дело тут не в грамотности. Грамотность - это лишь упрощение человеческого развития. Знать и понимать - разные вещи. Существует критическая точка понимания. Пройдя её, люди начинаю понимать бесконечную ценность человека. Причём начинают осознавать в каждом человек тот неисчерпаемые позитив, который сам этот человек не понимает. Поэт, не прошедший эту точку, духовно спит, духовно незряч. Когда человек проходит эту точку, он ощущает духовное родство со всеми людьми, он не может им сказать, что они бездари, что у них сплошь недостатки, они видят тот скрытый позитив человека, ту критическую массу его, раскрыв которую человек расцветёт всеми цветами радуги своего таланта. Пока Вы эту критическую точку не пройдёте, ваше понимание ущербно.
         И слово человека станет живым только тогда, когда его понимание перейдёт через эту критическую точку.
        Гость:  Лева, большей ахинеи и спьяну не написать. Поэты, да будет тебе известно, по жизни друг друга обсирают. И Племяш рядом с ними воплощение доброты. Ты не будешь оспаривать талант Маяковского? Или Бунина? Ну, почитай тогда на досуге, как Маяковский наезжал на других поэтов и просто на других людей. И как Бунин отзывался о Маяковском: "... Маяковский останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства... в деле развращения советских людей, в снижении их нравов и вкусов".
          Ты подумай, если есть еще чем, что человек "пройдя её" (твою точку) наоборот, с нетерпимостью начинает относиться к уродам, которые ваяют тонны стихоподобной жвачки.
          Лев Полыковский: Вы, гость, духовно незрячий.
                По Вашему: человек человеку волк. А по Юрию Герману человек человеку лекарство.
          Гость: гыыыы, так лекарство оно и бывает часто горьким. От ваших похвалюшек люди не лечатся и не развиваются. А вот когда их окучат малость - кто не сломается, тот разовьется. Значит, кто говорит правду - лучший друг, а не враг.
          Племянник Монаха: Здравствуйте! Хватит уже спорить. Меня злым вообще нельзя говорить. Я очень добрый. Но добрый и лгун - это же разное. Врать я не собираюсь. Если вижу, что человек бездарно пишет, почему не сказать?
         Лев Полыковский:  Горькое и мудрое лекарство тогда лечит, когда данные человека рекомендации поднимают его, а не опускают.
         Племянник Монаха: Я никого не лечу. Я просто пишу что в меня приходит и говорю что думаю.
         Лев Полыковский: Племянник Монаха, речь о том, что, если вы научите говорить правду, поднимающую человека, несмотря на её горечь, тогда у Вас будет истинно живое слово.
          Племянник Монаха, это и есть низший уровень понимания. Вы пишите, не осознавая о губительных последствиях своих мыслей.
          Племянник Монаха: Это как? Человек плохо пишет, а я скажу ему правду: Вы пишете плохо, но хорошо - так что ли? А я и поднимаю. Говорю, что плохо. И если он спрашивает, а где лучше, советую у хороших поэтов поучиться или хотя бы у меня. Значит, я именно стараюсь поднимать.
          Вы почитайте - кого я опустил своими Стихами? Кроме врагов России, больше никого. Я не бью людей, а бью их недостатки, если приходится о чем-то неприятном.
         Гость: Племянник Монаха, бугога! ты всю стихушку и весь чат уже залечил так, что скоро будут в психушке все.
          Племянник Монаха: Лев Полыковский, найдите мои Стихи, где я губительно кому-то хорошему делаю?
           Лев Полыковский: Кто то-то сказал: помни как наше слово отзовётся. Ваш подход называется кавалерийским наскоком на истину. После нас хоть трава не расти. Вы вторгаетесь в тонкие струны человеческого я, не понимая всех губительных последствий этого вторжения. И не один Вы. Это стиль мышления почти всех живших до нас людей. Поэтому мы и живём плохо, что не думаем о последствии своих слов.
            Племянник Монаха, не только стихами, но словами. Слабо пишущие стихи - это тоже Ваши враги? То есть почти всю стихи.ру?


             Племянник Монаха: Лев Полыковский:  Нет - пусть себе пишут. Но только нечего друг дружку нахваливать и в рейтинги играть. За это же ругаюсь. Если бы они не нахваливались и не были в рейтингах, я бы и не узнал про них.
            Плохо мы живем как раз из-за вранья. Мне же дедушка рассказывал, как они раньше жили. Люди были все на виду и потому честно вели. И от этого только лучше всем было. Заслужил - одобрят. А не за что одобрять - значит наругают или даже побьют. Вот люди и думали, как нужно поступать. И свои слабые или плохие дела не на показ выставляли, как сейчас, а прятали подальше или вообще отучались от них.
           Вот сейчас Анна Рубинштейн с друзьями начали доброе дело - помогать попасть в рейтинг достойным стихам. С чего бы я стал на такое ругаться? Я наоборот поддержу. Зато все гуськовы курортные грозные и прочие полыгаловыаж взбесились.
            Вся их доброта заканчивается там, где их слабенькое встречается с тем, что сильнее. И тут же вместо доброты на желчь исходят.
            Лев Полыковский: Племянник Монаха, живое слово не должно кого-то опускать, ведь это лекарство, а не смертоносный яд.
            Предлагаемый Вами стиль жизни называется домострой, который потом превратился в лагеря смерти и широкомасштабные репрессии. С домостроевским мышлением всё человечество можно объявить врагами. Похоже Вы ещё не дозрели до истинно живого слова, которое проникает в сердца каждого, лечит духовно больных и одухотворяет духовно здоровых.
            Так Вы за внедрение марксизма в языкознание - таков, по-вашему, путь, на котором можно было бы оздоровить языкознание? Идеологичен Живой язык или нет?
            Племянник Монаха: Это Вы не дозрели или перезрели. Езжайте в европы к толерастам тогда и вымирайте как мамонты вместе с ними. А кто будет жить по домостою - только тот и выживет.
            Я ничего про марксизм не знаю и знать не хочу.
            Лев Полыковский: Племянник Монаха, Так Сталин же был марксист. Как это понимать? Вы против Сталина?
           Вас бы за такие слова при Сталине расстреляли бы безоговорочно, как порочащего светлые идеалы марксизма-ленинизма.          
           Племянник Монаха: Он в первую очередь был мудрым человеком. А обозвать учение можно как угодно. Он же не везде с прежними учениями был согласен. Про экономику социализма как раз у Сталина самые лучшие труды, до сих пор никто лучше не придумал.
           Вы почитали по ссылке, где я Вам на стихи ру показал про пакостное вранье Солженицына?
Гость: Лев Полыковский,  вы хоть дебилу попроще вопросы задавайте. Еще бы на латыни с ним говорить начали.
          Любовь Сушко:  Гость, Константин, это Вам на заметку, кто кого обзывает и как называет. Племянник Монаха, Ну чего Вы ведётесь как маленький, кто у нас тут провокатор вопрос к моему любимому Уткину, он парень гибкий, умеет признавать ошибки...
Лев Полыковский: А вот Амвросий, архиепископ Харьковский считает: Что же такое живое слово? Понятие о живом слове могло сложиться во всей полноте и ясности только в христианском мире и, без сомнения, заимствовано из Библии. По буквальному смыслу оно есть слово дающее, возбуждающее и направляющее жизнь.
          Животворная сила слова сообщена от Бога и самим людям, в виде им лично усвоенного дара. Дар этот принадлежит, во-первых, верующим во Христа, говорящим от ума, просвещаемого божественной истиной, и от сердца исполненного любви Божией. А его слово приходит из Эйдоса, так это как вершина мысли или адское проникновение?
           Таким образом, первоисточник животворного слова как и всякого дара совершенного, есть Отец светов (Иак. 1, 17).
Любовь Сушко: Лев Полыковский, Предсказываю, придет Уткин, и скажет, что это Монах опять про Сталина говорить начал, Лев, а не Вы ли его провоцируете, он первым ничего не говорил, ну если мы за справедливость.
           Племянник Монаха: Здравствуйте, Любовь! Не обращайте внимания. Я тоже стараюсь уже не обращать.
          Лев Полыковский: Любовь Сушко, как же с его заскорузлым мышлением бороться. Если он сам себе противоречит.
          Любовь Сушко: Племянник Монаха, Скучно, господа, когда Вы мертвецов тревожите и что-то доказываете, вот уж точно не хоккей? А какой-то стихоплет будет вякать, что хоккей неуместен, для окаменевших стариков конечно, и хоккей не лекарство, а яд, им бы про тиранов поговорить и себя к ним приблизить раболепно.
Племяннник Монаха: Любовь Сушко, не про тиранов разговор постоянно, а про историю. Если ее не вернуть к правде, то у нас нет будущего.
Любовь Сушко:  Лев бороться со взрослыми людьми бесполезно, Вы возьмите ребенка лет 10 и попробуйте его переубедить -ничего не выйдет, а Монаху уже не 10, тут надо либо принимать, либо отстраниться и не пытаться переделать, не от этого ли половина браков распадется, что мы с завидным упорством кого-то переделываем, а потом у разбитого корыта, или свободны и счастливы, но без мужа(жены). Все просто на самом деле.
         Племянник Монаха: Лев Полыковский, у кого заскорузлое? У тех, кто верит фактам, которые можно проверить, или у тех, кто верит Солженицину и Резуну сказкам?
         Про Вашу маму начнут рассказывать такое же гнусное вранье - Вы разве не станете возмущаться и защищать? А Родина - это даже больше, чем мама. Но Вам наплевать, что про нее столько наврали.
Лев Полыковский: Племянник Монаха, откуда Вы знаете, что это вранье. Я знаю живые примеры, что не враньё. И в коммунистические идеалы Сталина Вы не верите. Запутались в своём миропонимании.
С точки зрения истинного живого слова, надо верить людям, помогать им раскрыться, а не переписывать историю ради домостроя и торжества силы над разумом и чувством..
Племянник Монаха: Лев Полыковский, почему же Вы пользуетесь тогда переписанной историей - переписанной только ради того, чтобы кто-то торжествуя силой вытирал о нас ноги?!
       Лев Полыковский:  Как же Вы проверите факты, если кости замученных истлели в могилах, а и защитники Сталина и противники его пользовались архивами. А сейчас их снова закрыли. При Сталине за воровство трёх колосков садили на три года в тюрьму, а разве изжили воровство.
Крали и крадут.
Любовь Сушко: Племянник Монаха, Да как же ее вернуть к правде, если Вы со Львом договориться не можете, а со мной и подавно, Вы говорите , что Революция Вам всем дала, а я говорю, что у меня она все отняла, и убила всех моих предков и нищими сделала, а где правда-то? Мы все не вернулись с гражданской войны, увы...Потому тут ничего не вернуть.
        Племянник Монаха: Вы внимательно помните, что я вообще говорил? Я хоть раз сказал, что нам революция что-то дала? Я лишь сказал, что белые бились за привилегии для богатых, а красные для всех. А это можно было и без революции добиваться. Поэтому я против революции.
Племянник Монаха: Раскрыться - это как? Назвать черное белым? Педераста назвать нормальным? Врага назвать другом? Величайшего деятеля XX века назвать подонком? Лжеца назвать правдивым? Вы сами поняли хоть, чего Вы добиваетесь?
        Племянник Монаха: Любовь Сушко, Любовь, так я и не собирался. Я вчера Льву дал ссылку. Он мог там и ответить. Но он захотел здесь.
Любовь Сушко: Лев. если про поэтов, то один вопрос, почему культурнейший, образованнейший Блок написал( а он был жутко правдив) "Друг другу мы тайно враждебны" Он знал, о чем говорит, хотя его любили и признавали все, и Брюсов с Бальмонтом тоже. Что же Вы от наших хотите, если у них и с культурой и с образованием значительно сложнее, и не в профессорских семьях воспитывались? Хорошо, чтобы было так, как говорите Вы, но так не было и не будет, ради того, чтобы забраться повыше, предадут, а если бы книжки издавались, как прежде, то и вовсе бы уничтожали друг друга, сейчас просто стимула нет особого, это правда.
        Племянник Монаха: Я как раз ни в чём не запутался. Потому что лучше намного, чем Вы, изучил про Сталина и его труд.
А живых примеров Вы не можете знать. Это как все орут про газовые камеры в Освенциме, где тысячи людей умертвляли. А их не было!!! И если я говорю так, не значит, что я фашистов защищаю, я сам любого пойду грызть и рвать голыми руками. Но только врать не нужно, а то потом и правде уже не верят из тех же уст.
Лев Полыковский: Племянник Монаха, вот вот, всех людей очернили. Все выставили дураками. Разве это правильно. Правда это не гильотина, не средство казни людей своим пониманием. Её надо доброжелательно доносить до людей, не вбивать гвоздями в их головы.
        Любовь Сушко: Племянник Монаха, Ну хоть в этом согласна, против любого бунта. А белые бились за Русь 1913 года, которая достигла такого развития, какой нам никогда не приснится, но увы, проиграли- вот наша трагедия.
         Лев Полыковский: Любовь Сушко, и я за мирное решение всех проблем.
Любовь Сушко, нельзя же обожествлять всех великих поэтов. Да, животное начало в нас сильно и зависть есть. Но уметь подавлять свою враждебность не показывать её публично, они умели. "Тайно враждебны", а не публично. Были и дуэли ведь. Природа человеческая противоречива.
Лев Полыковский: Племянник Монаха, если Вы так утверждаете про газовые камеры в Освенциме, то против Вас половина человечества выступит.
 Племянник Монаха: не выступит - уже были суды на эту тему. И никто не смог доказать камеры.
          Лев Полыковский: Племянник Монаха, не кощунствуйте.
Любовь Сушкова: Лев Полыковский, Да я и не обожествляю, просто их уровень был изначально выше, воспитание, дурным тоном было показать эту вражду, наши же герои всех битв, только верхушек нахватались, а рабское -то так и прет...Княжен воспитывали так, что упав с коня, получив травму, девочки улыбались, а попробуйте на кого из поэтов косо посмотреть - тут все и полезет из особо культурных, потому что карточный домик культуры и воспитания в прах рассыпается. А дуэли напрасно отменили, кое-кого давно на Черную речку пора, да чтоб Дантес не промахнулся, только на всех Дантесов не хватит к сожалению...