Подснежник и Репей. Глава 7. Подземный житель

                «В расщелину скалы он (Пеппино) скользнул
                в  точности  так  же,  как  в  феериях провалива-
                ются в люки чертенята…
                - Свои,  свои, –  сказал Пеппино. – Где атаман?
                - Там,   –   ответил  часовой,   показывая   через
                плечо на высеченную в скале залу.
                - Славная добыча, атаман, – сказал Пеппино.»                А                А.Дюма. «Граф Монтекристо».

Гозанов, пытаясь прочесть ментограмму
У Лермочкина, потерпел
С «трубой» неудачу. И он этим самым
Весьма огорчиться успел.
Но вот «золотой он нашёл на дороге»,
«Прочёсывая» этот «Лес».
Я уж говорил: у него «жаббервоги»
Будили живой интерес.
И вот Чертинкеш этот как-то при встрече
«Поднёс» Николаю сюрприз,
Весьма озадачивший Колю. В тот вечер,
Собравшись проникнуть к ним, «вниз»,
В его Лабиринты, они на Тартаре
Нашли там с десяток собак.
Мешали они вскрыть мембрану на шаре
Земном, десять злющих дворняг.
Тогда «жаббервог» сделал стойку – и стая,
Кидалась которая к ним,
Вдруг бросилась прочь. И отчаянно лая,
В кусты разбежалась за сим.
«Что сделал ты им? – Николай удивлённо
Спросил его.
- Так, ничего.
- Любой «жаббервог» может определённо
Проделать по типу того?
- Лишь вы называете нас «жаббервоги».
Мы – «Цзеху», – сказал Чертинкеш, –
«Подземные жители». Мы – полубоги,
«Мороки» и «черти» мы те ж.
И мы можем духа свободного силой
Живых на Земле покорять,
Заставить их делать, что нам нужно было,
А можем мы и убивать».
Вот это был номер! Гозанов опешил.
Придя же в себя, проворчал:
«Поня-атно…» И стоя в пространственной бреши,
Подумал, покуда молчал:
«Надеяться будем, что только собачек
Да всех примитивных людей.
А впрочем, кто знает. Подобных задачек
Не ведал ты сам, чародей!»
А друг его горечь в ответе услышал
И (как бы с намёком) сказал:
«Не жадничай. Ты ж Чертинкеша повыше:
Науку вам Бог даровал
И технику. Нам же что дадено было
В умении нашем сейчас,
Навеки веков в «генокоде» застыло
И нету прогресса у нас».
Тогда у него и возникло желанье:
Используя то, что дано –
Науку и технику, – сделать сознанье
Способным в мгновенье одно,
Как тот Чертинкеш, «покорять силой духа»,
Читать ментограмму души,
Изведать всё тайно и зреньем и слухом,
И здесь все средства хороши.
Гозанов решил овладеть ихней силой,
Чтоб лично её обуздать.
И Вова Высоцкий, болтун этот милый,
Позволил себе написать:

«…Любой из нас – ну чем не чародей?
Из преисподней наверх уголь мечем.
Мы «золото» отнимем у чертей –
Свои котлы топить им будет нечем!»

И Коля серьёзно в науке той пашет,
Отнюдь не «забавушки для».
Но вряд ли то было, как Вова пел в «марше»,
Желанье «СТРАНЕ дать угля».
Плевали в то время Гозановы смачно
На то Управленье-«страну»:
Урвать «королевство себе» поудачней
И вольность иметь не одну –
Вот было задачей для всех, кто сильнее
Других, кто был рядом вокруг,
Кто был понахальнее и похитрее
И вырвать кусок мог из рук.
И зная его, Экселенц и старался
Работу ему затруднить
Его с «жаббервогами»: он опасался,
Какой результат может быть.

Задумав работу – «поймать» «жаббервога»,
Чтоб силой он их обладал, –
Об этой задаче он думал премного
И так меж собой рассуждал:
«Вообще-то они разбираются в «людях»
(То есть, в чародеях) в сто раз
Получше, чем мы в них. И ясно мне будет,
По что это стало меж нас:
Разумны они. И нам, принципа ради,
Неловко исследовать их.
А вот «жаббервоги», на разум не глядя,
Исследуют смело других.
И я столько раз замечал при общенье:
Сейчас надо мной произвёл
Он эксперимент. И в его наблюденьях,
Как кролик, я опыт прошёл.
«…Скажи, Чертинкеш, а тебе бы хотелось
Свои «подземелья» сменить
На новые земли, освоить их смело,
В пример – на Пандоре пожить?»
Но чуткий «морок» уж учуял и понял,
ЗАЧЕМ эту дружбу завёл
Маг из Управленья, «сердечный друг» Коля –
И он от ответа ушёл:
«Нет, мне на Пандору НЕ НУЖНО стремиться,
А НУЖНО с тобою мне быть».
Ответ «проглотить» Николаю придётся:
НЕ ХОЧЕТ  с ним «друг» говорить.
И скрытность «возлюбленного» «жаббервога»
Его начала раздражать:
Сумел обмануть он богов очень много,
А с чёртом не смог совладать.

Начав изучение темы с натуры,
Упёрся он в фактора два:
Отсутствие справочной литературы
И собственная голова.
Привыкнув подглядывать, «тибрить» и «тырить»,
Он «шерсть на ушах отрастил»
И думать отвык. И в научном том мире
Он рейтинг свой в ноль обратил.
Но был он магистр. И имел передатчик
Нуль-связи. И он в СМС
Руссо-Михаилу подбросил задачу,
Чтоб тот в неё с ним бы залез.
Задача была – изучать «жаббервогов»
(А цели, естественно, скрыл).
Поскольку магистру в них проку не много,
Ему отказал Михаил:
Вне этики был тот «объект изученья».
В отместку Гозанов-Дидро
Язвительное написал сочиненье,
Задев в нём Жан Жака хитро.
Руссо оскорблён этой пьесой противной.
За это Дидро не простил
И стал относиться весьма негативно,
Флаг дружбы с Дени опустил.

Наине сперва не до «Дидров с Руссами»:
Ей надо сперва захватить
Российский престол. Понимаете сами:
Не просто здесь Катеньке быть.
Но только утихли здесь страсти по трону
И бури вокруг улеглись,
Ей вспомнить об «оптике» встало резону,
Таскающему в эту жисть
Приборы без техдокументов. И Ная
Дорогой знакомой идёт:
Сначала противника иль покупает,
Иль, в случае крайнем, «убьёт».
И вот Катерина Дидро написала
Прелестное это письмо,
Где энциклопедию ту предлагала
Издать под эгидой самой.
Дидро, получивши её предложенье,
Зависимости не хотел,
Однако на связь эту соображенья,
С самою Наинаой, имел.
От помощи лестной Дидро уклонился,
Но связь чтобы не потерять,
Посланье состряпать Дени изловчился
И Кате его переслать.
Послание хитрое это имело
Второе, сокрытое дно
И ключ был в письме, чтобы Катя сумела
Узнать, что здесь «дно» – не одно,
Что в пятое нужно залезть измеренье
Предмета, что назван «письмом».
Поскольку ж такое имелося зренье,
То Ная узнала о том,
Что друг и коллега Руссо – ей известный,
Искомый её Михаил,
«Малиновый плащ». «Это всё интересно,
Он вовремя мне сообщил» –
Сказала она, «намотав на гусарский,
Гвардейский (условно!) свой ус».
И вот СМС получает Вязанский
(Людовик XVI), гусь:
«Учти, что Руссо – это Лермочкин вредный
И меры немедля прими».
Король их принял – и философ наш бедный
Стал парией между людьми:
Ему, вместо премии за разработку
Этических этих трудов,
Парижский парламент «загнал дышло в глотку»
И выгнать беднягу готов
(Как здесь написал А.Дюма: «Заявился
Тюремщик с дубиной в руке
И на арестанта со злом напустился,
Зажав Ван Берле в уголке»,):
«Эмиль» осуждён был парламентом скоро.
В самой же Женеве сожгли
«Эмиля» с «Общественным» тем «договором».
И скрылся Руссо наш вдали:
Его вне закона они объявили,
Заставив скитаться по всей
Швейцарии, словно как зверя травили,
И в Англии был чародей.
Вот тут-то к нему вербовщик, «стинкер» склизкий,
Подъехал с вербовкой своей.
Ведь Лермочкин больше не значился в списках
И имя сменил чародей.
И бывшего щёголя в нём не узнали
(А то б вербовщик ни за что
К нему б не приблизился!). И обещали
Там выгоды много за то.
Юркольцин в то время в сознанье героя
«Как гордый, немой царь стоял,
И сердце сжималося сладко порою,
Когда он из мрака сиял».
Служить у него показалось мечтою:
Тяжёлое было житьё.
И он подписал под бумагою тою
То новое имя своё.
Когда договор был подписан, вербовщик
Вручил отличительный знак,
Чтоб знал Чернопрудов, какой это ловчий
Его уловил за пятак,
(Сей знак увидал д’Юмадон, когда Миша
Его в проходной предъявил.
Об этом в романе подробно напишет,
Когда он «Дюмою» здесь был.)

Об этой опале Руссо-Михаила
Узнал Экселенц-Новиков
От Ромы: нуль-связью ему сообщил он,
Расклад тех событий каков.
Рудольф находился у Кати в России.
И он по нуль-связи послал
Андрюхину «просьбу», чтоб злобы стихию
Вязанского всё ж он унял,
Поскольку она нарушает законы.
А раз у Рудольфа престиж –
Быкоцкий теперь Генерал у КОМКОНа, –
Руссо возвратился в Париж
И на попеченье отдан Жирардену.
Маркиз его и схоронил.
И Лермочкин вновь возвратился «на сцену» –
В Отдел, где он честно служил.
Вернувшись в отдел, поинтересовался:
«Что, конкурс ещё не прошёл?»
За эти итоги он так волновался
И счёт дням взволнованно вёл.
Победа на конкурсе том обещала
Не только моральный успех,
Но честное имя ему возвращала
И, может быть, должности все.
Но верный помощник его, Маргарита,
Смогла лишь ему отвечать:
«Андрюхин всё знает, вся правда открыта,
Но велено ждать и молчать».

За то, что Гозанов раскрыл Михаила,
Сквалыга Наина Дидро
Полсотни тыщь ливров сама отвалила,
Но сделала это хитро:
Как будто бы библиотеку купила
Она у Дидро. Но её
До смерти Дени у него же хранила,
Сокровище это своё.
Но странный прибор не давал ей покоя,
Который провёз в этот свет
Гозанов. И думала всё: «Что ж такое?
Увижу его или нет?»
И в семьдесят третьем году пригласила
Дидро Петербург посетить,
Где прожил пять месяцев он. Много было
Там почестей, что говорить.
(Он, в частности, принят в почётные члены
Наук Академии средь
Коллег иностранных. Высокую цену
Наина дала ему впредь!)
И этим свиданьем Наина добилась
(Естественно же, шантажом:
Провоз нелегальный прибора, что было
Проступком на свете на том.),
Что Коля Гозанов, который, к тому же,
Возможности все исчерпал
«Подзорной трубы», сделал дар ей не хуже:
«Трубу» её свою передал
И принцип работы открыл. Только сделка
Их не подружила как раз:
Вернувшись во Францию, Дени «безделкой»
Назвал Катерины «Наказ»,
Что в ярость её привело. И Наина
Опять поклялась отомстить,
Как только закончится эта рутина
И на Небо сможет отбыть.

Отлично характер Урановны зная,
Возможную месть от неё
Он держит в уме. И он предпринимает
Защитное средство своё.
Юркольцин находится рядом – Вольтером.
И он изготовил ему
Письмо с «двойным дном», чтобы этим манером
Подарок принесть самому,
Но так же добиться от Наи защиты.
В письме своём он изложил
Развёрнутый план, чтобы шеф именитый
Вниманье своё обратил
На важность работ с «жаббервогами», как-то:
«Дипмисси» с ними создать,
Привлечь этих «Цзеху» к научным контактам,
Чтоб больше о силе их знать.
И чтоб убедить его зримым примером
О пользе работы здесь всей,
Он дарит расчёт, ценный для инженера,
«Трубы  сверхподзорной» своей.
Быкоцкий Максим, спустя время, в романе
Напишет: «Я сам не следил
За этой работой – в научном ли плане,
В каком ли, – но план впечатлил
Меня. И сейчас у меня впечатленье,
Что принят в работу сей план
И осуществляется: ведь в Управленье
Находится «Цзеховский» клан».
Ещё бы! Юркольцин, который отменно
Все плюсы в «письме» рассмотрел,
В работу с «трубою» включился мгновенно
И очень он в том преуспел:
Он первый (помимо Гозанова) «глобус
Волшебный» себе заимел,
«В любые подвалы сокрытые» что бы
Он без напряженья смотрел.   
Потом уже, время спустя, чародейка
Прибором тем обзавелась
При  помощи Мерлина. Так та идейка
По Свету Тому расползлась.
И мне не преминула же похвалиться
Наина при встрече в Москве,
Спустя много лет: коль потребность случится,
То есть у неё в голове
Такой «третий глаз». И прибором вот этим
В любой уголок на земле
Заглянет она. И никто на планете
От «глаза» не скроется в мгле.

И умер Дидро, не дождавшись ответа
На этот Вольтеру пакет,
Однако за ним наблюдал Гений этот,
Хоть явных свидетельств в том нет.
Когда ж в Управленье Гозанов явился,
В комиссию конкурса он
С вопросом естественным сам обратился –
Каков у работы резон?
А там: «Ой, вы знаете! – хором сказали
В комиссии, – «Чёрный Тюльпан»,
Что вы на конверте своём написали,
Фурор произвёл, ураган!
И первое место работа заняла.
Готовимся мы к торжествам.
Так что подождать вам придётся сначала,
Семь дней подождать надо вам!»
И через неделю Гозанов явился
И место он в первом ряду
Занял, как зампред ему распорядился,
У Публики всей на виду.
Когда ж заместитель открыл заседанье,
То он дифирамбы воспел
Работе по этике. И всё собранье –
Гозанов отметить успел, –
Ему аплодировало. Победитель
Встал, залу отвесил поклон.
«Но! – молвил с усмешкой затем заместитель, –
Дать здесь объявленье резон.
В комиссию конкурса, к нам, поступила –
Ну, правда, попозже чуток,
Под тем же девизом, что странно нам было,
Едва уложившися в срок,
Другая работа. Она совпадает
До точки и до запятой
С той, первой, о чём это зал уже знает.
Вот казусный случай какой!
Гозанов вскочил: «Это вор! И при этом
Ответственно я заявлю:
Мой «Чёрный Тюльпан» принят с приоритетом.
И я вас на слове ловлю:
Вы сами сказали, что раньше вписалась
В журнал сей работа моя.
Доказывать мне ни чего не осталось:
Раз первый – то автор есть я!
__ Но кто ж этот вор!? – закричали из зала.
И тут из двери боковой
Андрюхин вошёл. И молчком для начала
Он ввёл Маргариту с собой.
Когда поутих Управленческий зритель,
Андрюхин сказал: «Вы должны
Принять: полномочный она представитель
В работе другой стороны,
Дадим слово ей». И она рассказала
От слова до слова, что вы
Уже прочитали. Реакция зала
Была разнозначной, увы.
Гозанов кричал: «Это ложь! Вы украли,
Признайтесь, работу мою!
Но приоритет занесён на скрижали.
На том я недвижно стою!
- Ну что ж, хорошо, – говорит Маргарита, –
Вы автор?
- Конечно же я!
- Тогда отвечайте собранью открыто.
Вот здесь – вся работа моя.
Ответьте: а сколько частей в сей работе?»
Гозанов мгновенно смекнул,
Хотя находился в жестоком цейтноте:
«Три части я сам протолкнул,
Она ж вопрошает: «А сколько их было?»
Так значит, их больше, чем три».
И он ей ответил с улыбкою милой:
«Четыре, сама посмотри!
- По что же четвёртую часть вы не дали?
- Закончить её не успел
Я к сроку. Но все в секретере лежали
Страницы означенных дел.
- А если за ними послать, где их можно
Найти? – Коля затрепетал:
Про тот секретер брякнул неосторожно!
И он, спохватившись, сказал:
- Да, часть находилась в моём секретере.
Но вы же могли же украсть
Её в своей наглой, обычной манере,
Как эту, открытую часть!
- Ну что ж, хорошо. Но коль если вы автор,
Вы помнить отлично должны,
О чём эта часть. И одна ль она? Так то.
Нам сведенья эти важны.
Жюри всё запишет по вашему слову
И сверит с сей «папкой», что мы,
Как вы говорите, украли толково.
Решим всё мы без кутерьмы. –
Гозанов смешался: «Прошло лет немало,
Объём не упомнишь такой.
- Ну что ж, а вот он, – Маргарита сказала, –
Всё помнит, вплоть до запятой! –
И вывела из-за кулис Михаила,
Покорно за нею он шёл.
Ну что же Гозанову делать тут было?
И он провалился сквозь пол.

«…Убит? Наконец-то! Лечу налегке,
Последние силы жгу-у-у!
Но что это, что? Я в глубоком пике
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел.
Так пусть повезёт другому!
Выходит, и я напоследок спел:
«Ми-и-рр вашему дому!» (В.Высоцкий).

(Наина за этим спектаклем стояла.
Гозанову так отомстив
За вредность характера, торжествовала:
«Попомнишь, как был неучтив!»)
И вот председатель, Андрюхин покорный,
Торжественно всем объявил:
Победу признать за «Тюльпаном» за «Чёрным»
И Лермочкин с ним победил!
(Юркольцин стоял за решением И.О.:
Был с Лермочкиным договор
И Гений платил по нему терпеливо,
Как делал для всех до сих пор.)
Награду ж, что завоевал победитель,
В Отдел Маргариты отдать,
Она этой премии распорядитель,
Что делать с ней – ей и решать;
Что Лермочкину возвращается имя –
Крепит пусть моральный прогресс,
И что заслужил он трудами своими
Себе перевод… в МНС(!)
(Всё та же Наина за этим решеньем
Стояла, всесильный сей бес:
Хотела она, чтобы из Управленья
Он снова надолго исчез.)

Гозанов сквозь пол провалился, который
Управы холл перекрывал.
И там оказался нос к носу с Виктором,
Которого Гений послал.
«Предвидел» итоги он конкурса эти
Итак же предвидел финал.
Вот так, по расчёту Гозанова встретил
Лукич и спокойно сказал,
Что послан сюда был лицом он известным,
К которому Коля писал.
И он с предложением здесь интересным.
«Каким же? – Гозанов сказал.
- Лицо предлагает сотрудничать с нами,
Точнее – сотрудничать с ним.
И по договору отправитесь сами
В Тартар, к «жаббервогам» своим
И будете официальным главою
В тоннелях дипмиссии всей
У тех «жаббервогов». Что это такое –
Так знаете вы лучше всех.
Документ – с печатью удостоверенье, –
Уже подготовлен для вас.
Ну а о дипмиссии той Положенье
Напишете сами в приказ.
- Позвольте, но что за документ без даты?
И имени так же здесь нет.
- Порядок у нас есть незамысловатый, –
Ему Чернопрудов в ответ. –
Как только подпишетесь вы в договоре –
Мы всё дооформим в момент,
Для вас это выход прекрасный.
- Не спорую. –
И он подписал документ.
- А вот и готово удостоверенье,
Теперь документ именной
И с датой. Вам нужно ещё Управленье?
Ну что же, спецтранспорт со мной».
Гозанов был рад убежать с Управленья
И встреч неприятных избег.
Пройдя в Лабиринт, к своему удивленью
Он встретил немало коллег.
При встрече опасливо, подобострастно
Там каждый в глаза им смотрел.
«Они завербованы» – понял прекрасно
Гозанов – и повеселел:

«…Не бойся заблудиться в темноте
И захлебнуться пылью – не один ты!
Вперёд и вниз! Мы будем на щите:
Мы сами рыли эти лабиринты!» (В.Высоцкий).

События ж в нашем родном Управленье
Неспешно всё шли чередом.
Работал наш Лермочкин вновь с упоеньем,
Был занят любимым трудом.
Вязанский пришёл в Небеса с эшафота
Шестнадцатым Людовиком.
И И.О. ему поручает работу:
Чтоб он озаботился в том,
Чтоб Лермочкину создавать все условья,
Препятствий ни в чём не чинить
В работе. И сердце Вязанского кровью
Облилось: как здесь ему жить?
Убыл по сигналу Быкоцкого Рома –
Петром Чаадаевым стал.
И вскоре в «Лесу» нашем русском, знакомом
Мицкевича здесь повстречал.
Потом умерла здесь и Екатерина
Вторая – окончился бал
И вновь в Управленье вернулась Наина.
И грянул вселенский скандал.

Гозанов в своих Лабиринтах ужасных
Меж тем преспокойно «читал
Труды от Плутарха». Но время напрасно
В той миссии он не терял.
Поскольку он друг одному «жаббервогу»,
Он, этому благодаря,
Имел среди них популярности много
И пользовался ей не зря.
Охрану организовал Лабиринтов
От праздношатающихся:
Поставил к шлагбаумам он активистов
В Тартарах, чтоб, службу неся,
Его упреждали, кто к входу подходит.
За это ему «жаббервог»
Позволил исследовать: как так выходит,
Что «дух убивать его мог».
Из тех результатов ему выходило:
Не сможет хоть он убивать,
Но всё же владеть может тайною силой –
Души ментограмму читать.
Но радиус действий «трубы сверхподзорной» –
Так метра лишь два или три –
Вот всё, что достиг он работой упорной,
Но всё же – читай и смотри.

О том, что Юркольцин сбежал со скандалом,
До Коли дошло стороной.
Но это Гозанова тронуло мало,
Ему Лабиринт – как родной.
И через какое-то время доносят
Ему с одного КПП,
Что некто пустить в Лабиринты к ним просит –
Машина стоит на тропе.
Гозанов в «трубу» поглядел – и присвистнул:
Андрюхин пожаловал сам!
На заднем сиденье коленочки стиснул
Мальчишка – пот по волосам
(Мальчишка впервые видал «жаббервога»
И страх пацана обуял).
И по телепатии Коля для Бога
Вопрос свой дежурный задал:
«Ну что, Николай Христианыч? Какая
Нужда в Лабиринт занесла?
Чего от нас надо? Я, право, не знаю,
Что здесь у тебя за дела?
Ужель агитацию хочешь намылить?
Так дело, скажу я, мертвяк:
Они без тебя тыщу лет тут прожили –
И мы приспособились так.
- Нет, я, вообще-то не к вам. Просто надо
Проехать в один Институт.
- Зачем через нас?
- «Наверху»-то блокада,
А там меня очень уж ждут.
- Кто ждёт?
-_ Друг один без меня погибает
И я лишь могу там помочь.
- Ты врач что ли?
- Нет.
- Экстрасенсор?
- Не знаю.
Позвали меня за полночь…
- Меня вот экзема замучила, – голос
С усмешкой в мозгу прозвучал, –
Так может поможешь? И вылечишь волос…
- Нет, – И.О. ему отвечал. –
Могу помогать лишь тому человеку.
- Так что ж ты в Директоры мчишь?
А вдруг утвердят там такого калеку,
Что будешь ты делать? Молчишь?
Ведь там помогать надо целой планете…
Налоги опять задерёшь?
А как с «жаббервогами»? Нелюди эти
Сильны ведь, едрит твою вошь!
- Не знаю. Найти постараюсь решенье.
- А как же цари-короли?
- Вот их разгоню. Всех верну в Управленье,
Свободу я дам для Земли.
- Разгонишь… Скорее, они уж разгонят
Тебя… Хотя, сила с тобой…
Что, кстати, за сила, о чём все трезвонят?
Открой мне, как дядя родной!
- Судьба. Фатум. Рок.
- Что-то не понимаю,
Подробней скажи как-нибудь.
- Послушай, спешу я. И вовсе не знаю,
Поймёшь ли. Открой же мне путь.
- Однако же ты оборзе-ел. Ты мне что-то
Не нравишься, бог Посейдон.
- Взаимно.
- Ну ладно. Но всё же охота
Мне встретиться. Есть тут резон.
Ну вот что. Как будешь назад возвращаться,
Здесь встретит тебя человек.
- Согласен.
- Ещё бы. Куда ж вам податься,
Здесь вам не свободный разбег.
Особенно, – голос опять усмехнулся, –
Не вздумай идти на трансгресс:
Здесь не Небеса. Не один кувыркнулся
И без вести где-то исчез»
И медленно этот «шлагбаум» поднялся.
И тоненький вдруг голосок
Во вне, в Лабиринте том тёмном раздался –
И страшный исчез «жаббервог».