Эпилог

Между чьих теперь ног покоится твоя буйная голова?
И которой из них ты сейчас говоришь про то, что я до сих пор посвящаю стихи и вместе с ней надо мной смеешься?
Помни, что после нас останутся лишь слова
Из Священных Писаний и упавшее с африканских небес солнце.
Помни, чтобы тебе Господь разрешил любить,
Нужно взять на себя боль каждого, ударенного тобою.
Помни, прежде чем твои дети начнут быть,
Нужно поцеловать в лоб каждую из войн.
Что останется после? Слёзы твоей матери
Над тобой, таким маленьким и таким избитым.
Помни, сколько бы раз они не желали зла тебе,
Нужно их обнимать и говорить "Бито".
Что останется? Песни Ямайки и черных женщин
С пирамидами из бесконечных платков бирюзовых на головах.
Помни, ты - Человек. Тобой этот мир увенчан.
Так не дай же ему никогда обратится в прах.
Что останется после? Двухметровый, железный, броский
Обнимающий телом огромным один лишь мизинец Брик
Тридцатишестилетний маленький Маяковский.
Кто останется? Те, кто загнали себя в тупик,
Чтобы их не оставили дохнуть от голода в подвортнях
Улицы, рты которых застыли в крике "Идемте жрать!"
Помни, нужно жалеть каждого, кто из твоей сотни
И стрелял тебе трижды в спину - тот не умел страдать.
Что останется? Силуэт золотого Будды,
У которого на ладони по две истины.
Молча, он говорит "Я есть. Я всегда буду"
И провожает глазами огромное солнце Индии.
Что останется? Прах Бродского над Венецией,
Блоковские метели и Петербург.
Помни: сколько бы их не просило "Пусти. Согреться бы",
Они все равно когда-нибудь, да уйдут.
Отдавай им всегда свое сердце - его много,
Улыбайся им вслед и желай им радости и любви.
Что останется после мира? Любовь Бога.

А теперь уходи. Пожалуйста, уходи.