Ответ друзьям

Что нет в своем отечестве пророка,
известно всем не меньше тыщи лет,
не может Пушкин жить у нас под боком
и Моцартов среди знакомых нет.

Не так  легко бывает примириться,
и разве можно, взять и вдруг простить,
что рядом, а не где-то там в столицах,
от нас отличный кто-то смеет жить.

Вот если, Пастернак или Карузо,
нам рассказали и вопросов нет,
но чтобы вдруг сосед был дружен с музой,
то это, извините, просто бред.

Ведь он такой, как все, во всем похожий,
такие же глаза, и нос, и рот,
а лезет сочинять с простецкой рожей?
Ну до чего же обнаглел народ!

Тот из себя поэта станет корчить,
другой певца, а третий мудреца,
сосед объявит, что снимает порчу,
и выйдет, что талантам нет конца!

И что же? Эта наглость им простится,
позволить, чтоб смотрели свысока?
Нет, наш народ сумеет защититься,
еще владеет словом он пока.

Чтоб вы не смели вызвать интереса,
не смели рваться из тоскливых дней,
шепнут с ухмылкой: "Наша поэтесса...",
и что-нибудь добавят, погрязней.

Ползет слушок, как паутина липкий,
навязчивый, как неприятный сон,
и вам его с сочувственной улыбкой
спешат пересказать со всех сторон.

Такую бы фантазию во благо!
Чего же не использовать обман?
Доверьте мысли грязные бумаге,
вдруг выйдет, пусть, бульварный, но роман.

Бумага стерпит, для нее, что Шиллер,
что анонимка, что селедки хвост.
Но почему меня вы съесть решили,
чем я вас так задела, вот вопрос.

Мужей ни у кого не отбивала
и жен чужих не хаяла, с тоски...
А, между тем, врагов совсем немало,
и даже есть, так скажем, мужики.

Что вы, мол, конкуренции на случай
затеяли все это, ерунда.
Поставьте лучше, напишите лучше,
конечно, если в силах, господа.

А если нет, зачем напрасно злиться
и столько желчи зря переводить?
Что ж, если я, к примеру, не певица,
мне всех певцов с досады удавить?

К тому же, не совсем уже уменьем
Господь вас в этой жизни обошел.
Ведь, лжете вы с завидным вдохновеньем,
и ваш змеино-ядовит любой укол.

А знаете, коль я вас так тревожу,
что недоброжелателей не счесть,
то значит, если не талант, так искра божья,
в моей душе, уж безусловно, есть!