Жизнь, как вихрь

ПО ВЫЖЖЕННОЙ ЗЕМЛЕ БЕЖИТ РУЧЕЙ

По выжженной земле бежит ручей,
Пустыню песней жизни беспокоя;
Припав к воде ворсинками корней,
Деревья кронами хранят его от зноя.
И там, где смертью
Всё венчает зной,
Два смертных существа объединясь,
Живут своей довольные судьбой,
В одно земное чудо превратясь.
В союзе их успех,
Источник жизни всей;
А без него —
Невзгоды, даже смерть:
Не бросят кроны тень —
И высохнет ручей,
А без воды –
И кронам не шуметь.
Вот и семья —
Крепка одной стезей,
Когда вдвоем сквозь зной
И лютость стуж:
Семья — судьба, согретая женой,
Которой крылья расправляет муж!

***
Грозовая туча горизонт закрыла,
На разведку ветер впереди пустила.
Гром над косогором приготовил трубы,
За селом дубрава мрачно дует губы.

Журавлиной шеей сосны закружили,
Камыши с осокой в шепоте ожили.
Пруд лицо наморщил, вглядываясь в тучи,
Затрясла косами ивушка на круче.

Молния сверкнула, гром с цепи сорвался,
Дождь косой вприпрыжку по степи помчался.
Хлынули потоки, в тесто пыль мешая,
Их овраги пили, жажду утоляя.

Мокрая прижалась ты ко мне под стогом,
Словно не считалась строгой недотрогой,
Ликовали струи, рокотали трубы,
Жарким поцелуем счастье пили губы.

БАБЬЕ ЛЕТО

Ягоды калины на кустах пылают,
С янтарем деревьев в разноцвет играют.
Под ногами рощи золота охапки
И грибов вальяжных царственные шапки.
Солнечной улыбки золотые нити
Из-за светлой тучки тянутся к раките;
Над ракитой ветер паутинки гонит,
Как смычком
По струнам золотистым водит.
Но не льются звуки из-под паутинок,
Слышится лишь хохот трепетных осинок,
Да как ветер дышит в одноцветье бора,
И камыш колышет вдоль ручья-пробора...
В ярком парке дворник золото сгребает,
Как махорку листья на костёр бросает.
И дымят на пару, перекур устроив,
Дворник — папиросой,
А костер листвою.
Эти дым и солнце, этот праздник цвета,
Ах! Зачем все это дарит бабье лето?
Если рвутся стаи вдаль, в края чужие,
Унося на крыльях муки ностальгии.

***
Ах, как хотелось бы признать,
Что все на свете не напрасно,
И злой закат багряно-красный
С зарею тёплою связать!
Ах, как хотелось бы поверить,
Что за добро всегда добром,
Что всем несчастьям в отчий дом
Преграда запертые двери!
Что не страшны влияньем чар
Пороки восхвалений лестных,
И искрам молнии небесной
Не суждено разжечь пожар!
Но злой закат морозом красен,
А для несчастья нет преград,
И жарким пламенем опасен,
Рожденный тучами разряд!

ВДОЛЬ ДОРОЖКИ ПОЛЕВОЙ
     А.К. Толстому - автору «Колокольчиков»

Вдоль дорожки полевой, вдоль лесной опушки
Май заботливой рукой разбросал веснушки.
И веснушкой каждой той ожил, улыбаясь,
Одуванчик золотой, в зелени купаясь
Ожил, солнышком горит, радуясь, не знает:
Счастье птицей пролетит — яркий цвет слиняет.
Был вот так же я хорош и пригож собою,
Золотился, словно рожь, чуб над головою.
Нынче даже и в мечтах не до птицы синей —
Зрелой грустью на висках серебрится иней.
Вот и ты, красавец мой, день последний мая
Встретишь, сникнув головой, сединой сверкая.
А в ненастный день иль ночь ветер из долины
Налетит, развеет прочь и твои седины.
И настанет срок грустить, вспоминать, как было,
Только в памяти хранить, что плыло, да сплыло!
Но пока, друг золотой, радуйся и радуй,
Угощай жужжащий рой сладкою наградой,
Не спеши грустить о том, что наш век не вечен –
Светел май твой золотой, хоть и быстротечен!

ЛЕТЯТ БЫСТРОНОГИЕ КОНИ

Летят быстроногие кони
Сквозь пестрый березовый строй,
Вдоль сосен простерших ладони
Над сказочно белой землей.
Навстречу несутся снежинки,
И справа, и слева — бело:
Дороги, поляны, тропинки –
Все, все до весны замело.
А с сосен, как стражники с вышки,
Что взором преследуют всех,
Глядят бородатые шишки,
Надвинув папахами снег.
Молчат присмиревшие ели,
Укутавшись в сказочный плед,
И в пику хозяйке-метели
Пестрит не засыпанный след.
Несутся проворные кони,
И с чудом прощается взгляд:
Где сосны простерли ладони,
И шишки, как с вышки, глядят.

***
Все чаще скорбно реквием звучит
Над теми, с кем росли, кого любили;
И жизнь, как будто, все быстрей бежит,
Нас подгоняя к алчущей могиле.
Все чаще слово скорбное «прощай»
И горькое «прости» — звучат все чаще,
Уста скорбящие всё чаще слово Рай
Твердят молитвенно над телом уходящих.
Нас роскошью не жаловала жизнь,
Терпеть и ждать нас без конца учили,
Мы рай земной, увы, не дождались,
И о загробном грезим на могиле.
Но грешники на небе не в чести,
А мы порой заветы нарушаем,
Не потому ли горькое «прости»,
Как эхо, над умершим повторяем?
И все ж прости! Уйдя в загробный мир,
Прости за то, в чем виноват, быть может,
А я тебя уже за все простил:
Вдруг это рай найти тебе поможет!

ХРАМА КУПОЛА

Течёт река вдоль редких перелесков,
Лучистый взгляд бросая на поля,
А на холме, с рекою споря блеском,
Зовут, сияя, храма купола.
И я готов за этой речкой быстрой
Вдоль жидких перелесков и полей
Спешить к холму на этот блеск лучистый,
На этот зов, волнующий людей!
Мы все не прочь покаяться порою,
Хотя бы лишь перед самим собой!
Не потому ль за быстрою рекою
Готов бежать я в этот храм святой?
Мы все грешим, пока в избытке силы,
Пока нам мнится бесконечным путь,
И лишь у первой сверстника могилы
Решаем вдаль по-новому взглянуть!
И осознав, что мы, к несчастью, смертны,
Плоды ж корысти не возьмешь с собой!
И бросит в дрожь за каждый шаг неверный,
Которым омрачаешь путь земной!
Захочется скорей очистить душу,
Осмыслить промахи в поступках и делах,
И, выплеснув грехи свои наружу,
Цедить сквозь совесть каждый новый шаг.

СИНГАПУР

Веет липким теплом с океана,
И, как стадо коров, корабли
Разбрелись, будто гавань — поляна,
Вдоль прогретой до стона земли.
Словно зонтики, кроны акаций
Под собою раскинули тень,
И от пальм — южно-солнечных граций
Расползаются нега и лень.
Смотрит в море торжественный Сити ,
Устремив небоскребами взгляд;
Автострад разлинованных нити,
Не смолкая, как струны, звенят.
Не спеша по канатной дороге
На Синтозу  шлет Фабер  гостей,
И свой город торжественно-строгий
Предлагает вниманью людей.
Словно сложенный нежной рукою
Из игрушечных «Лего» фигур,
Поражая своей красотою,
У подножья царит Сингапур.


РОМАНС

Расскажи мне подруга гитара:
О загадочной жизни своей,
Верно век прослужила недаром —
Повидала немало людей!
Среди них, может, были гусары,
Что в фурор аксельбантов и шпор,
Добавляли и струн твоих чары,
Покоряя пленительный взор!
Может в табор на встречу с тобою
Мчались в тройках под звон бубенцов
В соболях, ослепив красотою,
Жар любви,
И червонцы купцов?
И хотелось, чтоб вновь, как когда-то,
Веря в чары серебряных струн,
Гнали тройки лихие ребята
На твою роковую игру!

В НАШЕМ ДАЧНОМ САДУ

В нашем дачном саду,
Что весенней порой
Одевался в наряд снежно-белый,
Цвел душистый жасмин
Средь малины густой
И калитку загадочной делал.
А в гостиной рояль,
Молчаливо грустил,
Ждал знакомые клавишам руки;
И сосед-музыкант
Поиграть приходил,
И рождались волшебные звуки.
Лишь один самовар
На веранде вздыхал,
Всё другое вокруг замирало,
Когда сонный рояль,
Вдруг, как маг, оживал,
И мелодия душу терзала!
Мне казалось тогда,
В этот сладостный час,
Что лишь счастье царит над землею,
А сосед-музыкант –
Самый властный из нас,
Словно демон владеет душою!



ЖИЗНЬ, КАК ВИХРЬ

Жизнь клубком под горку покатилась,
Следом годы вьются, словно нить...
Жаль, уже так много раскрутилось,
И нельзя обратно закрутить.
Жаль, что стали призрачней желанья —
Прежней пылкой страстью не кипят,
И Звезды заветное сиянье,
Как когда-то, не волнует взгляд.
Словно тополь под осенней стужей,
Я встречаю гаснущий закат;
И, как он роняет листья в лужи,
Я роняю в прошлое свой взгляд.
Жизнь как будто вихрем просвистела,
И, увы, ее не ясен след:
Может быть, свое я делал дело,
А вполне возможно, что и нет!
Но пока клубочек не раскручен,
И, хотя, горы все круче склон;
Знаю надо, не пугаясь кручи,
Заглушить в душе осенний стон.
И я верю, что сестра-надежда
Озарит мечтой последний путь,
И поможет мне, рискнув как прежде,
За удачей через страх шагнуть!