Андрей Феодорович, знай же – ты не умер!
То Ксенюшка твоя уходит в мир иной.
Темнеет небо за ее спиной,
Она была счастливою женой…
Мелькнул за поворотом черный бумер,
На Лахте дребезжит унылый зуммер,
А на Васильевском выходят из кино.
Здесь, на Смоленском, снова стынет иней,
Но на тропе, скользящей вдоль могил,
Темнеет след… в часовне брезжит свет –
Кто со слезами повторяет имя
Блаженной Ксении? Как странно он одет –
То ли камзол, то ли мундир, протертый
До черных дыр, а на плечах – платок…
Зима в разгаре, пишет знаки в Word-е,
Как лапка птицы этот завиток,
Что зацепился за строку и тянет
Ее туда, где тает воск в руке,
И тень свечи запуталась в строке…
Подайте денежку блаженной, возле церкви
Она стоит и стынет на ветру.
На Петроградской нависает эркер
Над улицей, полиции патруль
Опять проходит мимо с кислой миной:
Достали эти попрошайки, видит Бог!
А Рождество горит зеркальною витриной,
Изображая изобилья рог,
А звезды в небе поглощает смог…
Андрей Феодорович, милый, Вам не скучно
Бродить по городу, где сыро и темно?
В глазах прохожих суета и равнодушье,
И кадры из вчерашнего кино…
А на Смоленском брезжит свет в часовне,
Бредет на паперть старый нищий Питер…
Простите, господин полковник!
Вот Вам монетка! Больше нет, простите…
* фото автора
На Смоленском...
© Copyright: Владимир Лавров, 2013
Свидетельство о публикации №113010903530
Свидетельство о публикации №113010903530
Рецензии
Я прошу прощения, я болею /а так обычно я белая и пушистая, это лягушка оправдывалась, что это она зелёная и скользкая "болею я" говорит/, на почве чего снова начала сыпать цитатами вместо собственных экспромтов.
К двум первым строкам /и болею я следующим образом/:
Заблудившийся трамвай
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
Н.Гумилёв
Больной
В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.
Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.
Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей,
Считать большие, бурые каменья.
Н.Гумилёв
Агата Кристи Ак 10.01.2013 00:46 • Заявить о нарушении
К двум первым строкам /и болею я следующим образом/:
Заблудившийся трамвай
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
Н.Гумилёв
Больной
В моём бреду одна меня томит
Каких-то острых линий бесконечность,
И непрерывно колокол звонит,
Как бой часов отзванивал бы вечность.
Мне кажется, что после смерти так
С мучительной надеждой воскресенья
Глаза вперяются в окрестный мрак,
Ища давно знакомые виденья.
Но в океане первозданной мглы
Нет голосов, и нет травы зеленой,
А только кубы, ромбы, да углы,
Да злые, нескончаемые звоны.
О, хоть бы сон настиг меня скорей!
Уйти бы, как на праздник примиренья,
На желтые пески седых морей,
Считать большие, бурые каменья.
Н.Гумилёв
Агата Кристи Ак 10.01.2013 00:46 • Заявить о нарушении
Гумилева люблю и особенно "Заблудившийся трамвай", предо мною сейчас на полке стоит 4-х томник Гумилева...
Владимир Лавров 10.01.2013 00:57 Заявить о нарушении
Владимир Лавров 10.01.2013 00:57 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.