***

Я всегда выигрывал. Выигрывал всех и вся. Но вот одно " но " - было кое-что, что я совершенно не мог победить.Я не мог победить себя.
 
Восемь лет назад. Восемь лет назад мы познакомились. Впрочем, вы уже об этом знаете. Тогда я просто сидел в своей маленькой, - а вернее - крохотной, - комнатке, листая какие-то старые отцовские журналы,  в поисках, конечно же, ребусов. В тот день я был дома один. На самом-то деле, я часто был дома один, ибо моей маме было тогда только двадцать восемь и она вечно убегала куда-то со своими новыми ухажерами, а папа...А про папу говорить не надо. Его не было. Не было, не потому что он уехал куда-то(хотя я только так  и старался считать, если честно), а потому что... Но и это неважно.




Так вот. Сидел я  в комнате, судорожно перелистывая журналы с ребусами и тут, - да-да! Именно тут! - я по чистой случайности перевел взгляд на окно. Вот что-то привлекло меня там, сам не знаю, что, если честно. Все, в принципе, ничего, как всегда: безлюдные улочки нашего маленького городка хорошо сочетаются с горящими кое-где окнами домов; фонари, которым, казалось бы, уже лет двести - все еще тускло освещают нашу "Беккер стрит"; хорошо подстриженные кусты украшают некоторые дома.. В общем, все как всегда. Разве что на Беккер стрит не часто встретишь зареванную, уставшую рыжую девчушку, которой на вид-то лет пятнадцать(а то и четырнадцать) по-детски озирающуюся по сторонам. Кажется, она была совсем одна. И в тот момент мне стало ужасно ее жаль. Ведь я сидел тут, в тепле, рядом с горящим алым пламенем в камине, перелистывая столь приятные на ощупь ветхие страницы журнала, то и дело попивая горячий чай из большой маминой кружки. А вот она... Стояла в какой-то джинсовой курточке, явно потрепанной за эту пару дней; легких джинсах и не менее легких ботинках. И, черт возьми, мне так стало ее жаль!..

Я взглянул на часы, на которых на тот момент царствовала ложа под номером "22:00" и все же, решив, что мне уж слишком жалко эту рыжую девчушку, выбежал на улицу, заодно и прихватив с собой папин журнал. Авось, может она отыщет. Хотя, на что я надеялся, маленький глупый мальчик одиннадцати лет?.. Выбежав к Рыжей девочке, я встал и просто начал смотреть на нее своими огромными карими глазами, якобы изучая в ней все: каждую веснушку, еле заметную; каждую грустную искорку в глазах, пытаясь ее словить каким-то непонятным образом; каждую эмоцию, что сейчас отражали ее удивленно раскрытые губы.

- Найди ребус, - только и сказал я, протягивая ей журнал. На самом-то деле, на тот момент мне уже было все равно, совершенно: найдет она этот чертов ребус или же нет. Просто хотелось завести разговор. Да и чего я, собственно, зря журнал тащил?

Но, кажется, девочка посчитала меня каким-то психом, однако ж, она открыла мой журнал и с первой же попытки именно на той странице, где красовались бледно-черные клеточки очередной неразгаданной головоломки. Я чуть удивленно приподнял светлые брови, переводя взгляд то с журнала на Рыжую, то обратно. "Спасибо". Вот это чертово спасибо, признаться, все и решило. Я взял ее за руку, - ну уж очень было мне, холодному Каю, ее жаль!.. - и просто потащил в наш дом. Что подумает мама меня не особо тогда волновало, мысли забиты были лишь тем, что девочка дрожит и, кажется, очень устала.   
В тот же вечер я напоил ее нужными таблетками, найденными  в маминой аптечке; накормил ее  так, чтобы ее желудок не издавал жалостливые серенады; посмотрел с ней какое-то нелепое ток-шоу и даже попытался научить ее собрать за пару секунд кубик-рубика. Тщетно, правда, но это меня не расстроило. Кстати говоря, напротив, обрадовало. У меня появился человек, за которым мне хотелось ухаживать, которому хотелось помогать. В ту ночь я не мог заснуть и пришел к ней в комнату. Наверное боялся, что она попытается сбежать, эта незнакомка...И сидел. Смотрел, как она спит, чуть приоткрыв от некого наслаждения рот, расплескав все свои рыжие волосы по подушкам. Я смотрел, как она ворочается,  - наверное в тот вечер ей снился плохой сон, я не знаю.., - пытаясь кого-то позвать. Все это заставляло меня немного улыбаться. Вся сложившаяся, до ужаса нелепая ситуация.

В ту ночь мама не пришла домой. Наверное, осталась у своего "друга"... Но, если честно, мои мысли были заняты этой девочкой. Я ведь не знал ее имени, клянусь! Да и тогда мне не особо хотелось его узнать. В наших отношениях, - какое слово-то, черт возьми, - сохранялась некая атмосфера "анонимности", от которой хотелось проводить время с этим человеком все больше и больше. Короче говоря, привязался я к ней за один день. За один чертов день, который вскоре и изменит мою судьбу напрочь.

Через пять дней она уехала. Да-да, именно, просто сбежала из моей дурацкой, на тот момент - детской, жизни, ради родителей и учебы. Но, знаете, я все же успел кое-что сделать. Успел подержать ее пару секунд за руку, не желая отпускать в автобус. И успел подарить ей своей кубик -рубика, - тот самый, верно, - так, на память. Уверенности в том, что она его не выкинет через пару-тройку дней, конечно же, не было, но я хоть что-то сделал. А после...Мне крайне не хватало разговоров с ней; общения, когда я мог поделиться всякими знаниями, что уже много лет накапливались в моей светловолосой голове; также не хватало ночей "  с ней". А вернее - ночей, когда я мог лежать на кровати рядом, смотреть на нее и о чем-то своем думать. 
Все эти годы я жил, грубо говоря, один. Нет-нет, вы не подумайте, с мамой все было хорошо! Она тоже была рядом, но... Но я не мог делиться с ней своими мыслями так, как делился с "Лу"(кстати говоря, именно я ее так и прозвал. Думал, что сократить ее имя может любой, а вот придумать такую "кличку" - только я), не мог смеяться с ней над этими треклятыми ток-шоу про собак и кошек, не мог.. Да ничерта я не мог. Уж слишком к ней привязался этот маленький мальчик одиннадцати лет. 
А после мы снова встретились. Более того  - опять же, по чистой случайности! На тот момент мне было лет пятнадцать, - не соврать бы, - и я уже жил один. Мама умерла через пару лет после встречи  с Лу, от рака. Почему-то она скрывала всю мою жизнь это. Но тогда я все и сам понял. Трудно было не понять. Знаете, я бы и врагу своему не пожелал такой ужасной смерти. И тогда мы с мамой были близки как никогда. Я рассказывал ей свои истории, - выдуманные, конечно же, - рассказывал какие-то познания из мира техники и науки, показывал отгаданные за все эти годы ребусы и головоломки... И даже научил ее собирать за двадцать секунд мой любимый кубик-рубика. Признаться, тогда мама была для меня чем-то особым, чем стала только в момент ее болезни. Грех так говорить, конечно же, но я тогда открывался ей. А она открывалась мне, ее единственному сыну - Джеймсу, блондину с большими печальными глазами. Я даже помню, как она умерла.. Я держал ее за руку, называя очередной вопрос про каких-то млекопитающих, из очередного кроссворда, а потом ее хватка ослабела. Моментально переведя на нее взгляд, я смог увидеть только некое спокойствие в чисто-голубых, небесного цвета, глазах, и мое имя, мягко слетающее с алых губ. Как сейчас стоит эта картина перед глазами. Да и стоять будет, я уверен, долго-долго. 

После маминой смерти я не мог оставаться жить в нашем доме и уехал в Лас-Вегас. Какой черт меня туда занес я, признаться, не знаю, но все же именно так оно и было. Я стал более молчаливым, любил сидеть в ночных барах и просто наблюдать за всем этим скотом, что нажирались по-полной и вели себя, как ненормальные. Как же мне было противно, вы не представляете!.. Но все же для того, чтобы выжить в этом городе вечных тусовок, мне было необходимо наблюдать за такими жалкими на мой взгляд людьми. Как-то раз, впрочем, я пошел в казино. Ну, любил я это дело, любил. Пожалуй, это было единственное, что могло меня заманить надолго в Лас-Вегасе. Да и к тому же, я вечно выигрывал! Клянусь! Честное слово! Вечно!

Ставя на "11", я в предвкушении стал смотреть на бегающую по кругу "кость", ожидая, что же на этот раз она выкинет. И не трудно догадаться, что это было именно мною загаданное число. Усмехаясь, я поднял глаза, горящие ярой феерией, и заметил напротив стоящую девушку с рыжими волосами. Безусловно, я ее узнал. Та самая девочка, только взрослая. И она меня, конечно же, тоже узнала. Но подходить я к ней не стал. Возможно, в сыграл тот самый факт, что она меня бросила пару лет назад.. Я не знаю, если честно. Но, короче говоря, уже через пару минут воротник моей рубашки был весь в женских слезах, принадлежащих, - кому?..- Лу.  А потом она попыталась меня выиграть, поставив на тринадцать, но, конечно же, проиграла. 
- Все такая же неудачница.

- Тоже мне, зануда.

Так продолжалось примерно месяца три-четыре. Мы встречались каждый день в казино "Фортуна", я вечно выигрывал, мы веселились да и вообще, отрывались на полную катушку. А после могли забрести в кино или, к примеру, в кафе, что приветливо заманивало нас к себе. А вот потом..
...Потом пошла и черная полоса. Я каким-то образом нажил на свою голову врагов, - ага! Врагов! Администраторов "Фортуны"! - которым вскоре надоело то, что мне вечно фортит. Не зря клуб так назывался, явно не зря. Так вот. Осточертел я им настолько, насколько вы и представить себе не можете, ей-богу. Хотя их, конечно же, в чем-то можно понять: упавшая прибыль, большие расходы на меня, злые посетители, недовольные тем, что какой-то пятнадцатилетний мальчишка всем "надирает задницу каждый раз".. В общем, много чего. Но одного я понять никак не мог - какого черта нас с Лу упекли в психушку?! Да, я не ошибся. Именно в психушку. Именно нас с Лу. А ее то каким образом, черт подери? Меня - ладно, я "жулик" и "обманщик". А она то?.. Последняя неудачница, которая не может выиграть и двух игр подряд. Да ладно, чего уж там, и одной. За что, спрашивается, ее? За компанию?

А псих.больница, я вам скажу, тот еще ад. Вечные оры на пациентов, грязные руки врачей, и правда - психи, короче говоря. Долго я там не мог протянуть. Чего уж говорить о Лу. Но все же мы каким-то неизвестным образом умудрялись сохранять более-менее здравый разум. Поэтому каждый день, в три часа, когда нас выпускали, словно животных, на арену, - так назывался зал, где больные встречались, дабы совсем не обезуметь(Ха! Позаботились!), - давая полтора часа на разговоры и игры в шахматы. Мы с Лу не привлекали особого интереса, сидя за самым крайним столиком у окна и бессмысленно передвигая фигурки по клетчатой поверхности доски. Но, конечно же, говорили мы далеко не  о том, какой будет следующий ход. В голове Лу созрела идея о побеге из этой тюрьмы, а в моей - ее воплощение и план. Через какое-то короткое время все детали были изложены до конца и поэтому мы приступили к действию. Казалось бы, все было идеально. Да вот я, дурак, черт возьми, забыл о сигнализации, оглушающий уши всех присутствующих. И поэтому, когда мы выполняли последний "пункт" нашего плана, она запищала и нас поймали. Мне выстрелили в плечо, явно желая остановить, а в Лу не попали - я закрыл. А секундой позже приказал ей бежать. Понятия не имею, о чем думала в тот момент рыжая, но я хотел, чтобы она спаслась. И она спаслась, знаете ли. Правда вот мне повезло явно меньше  - в тот же вечер за сопротивление меня одарили сильным ударом по голове, - кажется, рукояткой пистолета, - и еще одним ослабляющим выстрелом в то же плечо. Ночью повезли в больницу, находящуюся в паре километров от психушки. Там я, собственно, и сбежал. А как?..

Я проснулся от удара больным плечом о стенку грузовика-легковушки, в котором меня доставляли в больницу. Приподнявшись на локтях, я понял, что все сопровождающие сидят на передних сидениях, и поэтому выход к задней двери, можно сказать, совершенно открыт. Этим я и воспользовался. Каким образом - не стоит знать.  Я же этот...жулик и обманщик. Подался в бега. Мало куда можно сунуться в больничном халате, не правда ли?..

Как я смог выжить - сам не понимаю. Спасибо семейке, что жила неподалеку, в пригороде Лас-Вегаса. Доверились. Приютили. Помогли. Люблю таких людей. Не то что эти свиньи в барах мегаполиса!
Я вечно думал, как она? Смогла ли далеко убежать? Смогла ли выжить? Как ей сейчас? Да и вообще, жива ли та рыжая девочка со смешной кличкой "Лу"?.. Одна лишь мысль о том, что она не смогла далеко убежать, была словно кол в сердце, поэтому я старался надеяться на лучшее.

Не зря, слава Богу.
Через четыре года, когда мне уже было девятнадцать, я по очередной случайности, - все с ними связано, черт возьми, - узнал про Рэдвундов. Стаю. Семью, так сказать. И, собственно говоря, подался к ним. Сказать стае спасибо - значит не сказать ничего. Они сделали слишком много для меня, даже ничего почти и не сделав. Хотя и так говорить, конечно же, грех. Они меня приютили, а это уже вне всяких обыденных "спасибо". А что самое главное - я вновь встретил там Рыжую. Ничего поделать с собой не мог, но злиться на нее было невозможно. Одна лишь мысль о том, что Лу жива - радовала неимоверно. Поэтому злость была далеко ни к стати. Да и Рыжая дала понять, что никуда меня не отпустит на этот раз. И что сама не сбежит. Второе меня определенно радовало больше, чем первое.

Впрочем, остальное вам уже известно... Мне лишь надо было рассказать о нашей истории с моей стороны.