Русские красавицы. Наталья Гончарова

                Имире - от всей души       

Прекрасна, как заря в часы рассвета,
Красавица! Но не стихает спор,
Что лишь из-за неё стрела навета
Пронзила душу нашего поэта,
Смерть принеся, - считают до сих пор.

Но в чём вина,смысл этих обвинений
В страданьях Пушкина,в его любви ?
В слияньи душ и в радости мгновений,
Прожитых ими,в строчках откровений 
Ей посвящённых ? В пролитой крови?

Он сам фатально жаждал той дуэли.
Стремился,словно зная наперёд,
Предвидя,когда пули просвистели,
Что станет сам объектом этой цели,
Мишенью,куда пуля попадёт...

Упал. Пред ним возник,как бы в тумане
Наташин ласковый и милый взор,
С взволнованно раскрытыми устами,
В душевной муке.Тронутый слезами,
Таящий боль,страданье и укор

И -звуки музыки...Она красой блистает.
Неравнодушна к обществу, к балам,
Своим скользящим взглядом повергая,
В себя влюбляя всех,от Николая
И до Дантеса,ниц, к своим стопам...

Не слушала, средь музыки звучанья,
В мазурке ли, идя  на котильон,
Манерных клятв в любовных  излияньях,
Не замечая жадного вниманья,
Направленного к ней со всех сторон.               

А Пушкин что? «Ты молода и царствуй, --
Писал он -- Красотой своей блистай...»
Да Натали и не питала страсти
К ним, жертвам этой иллюзорной власти,
К потокам лести, бьющим через край,

И зная то, что ею муж гордится
И, если честно, не любя балов,
Ей нравилось в тиши уединиться,
Среди листвы с природой в парке слиться,
В густой тени жасминовых кустов

Он ей шептал --О Ангел мой, послушай,
Глянь в зеркало, уверься в том--
Как дар небес, люблю я твою душу,
Но нет красот ни в небе, ни на суше,
Хоть чуть сравнимых бы с твоим лицом.

Мог ли поэт, в те дни, взглянув в потёмки
Грядущих дней, в туманной мгле узреть,
Как тщимся мы, далёкие потомки,
В своих статьях, предположеньях громких
Вину в душе Наташи разглядеть.

С венчанием жизнь ничуть не замутилась.
Женат и счастлив, радостей - не счесть,
В одном просил он небо - сделай милость,
Чтоб в жизни ничего не изменилось,
И неизменным было всё, как есть.

«Наташа - просто прелесть и чем доле
Живу с ней, всё сильней её люблю.
Характер - милый, добрый. Что там воля?
И надоела мне она, тем боле.
Роптать причин нет на судьбу свою.»

Поэт был прав - с фигурой грациозной,
Она была безмерно хороша,
Умела быть весёлой и серьёзной,
С улыбкой и румянцем в день морозный,
Была исконно русская душа.

С весёлым огоньком в лукавом взгляде,
Смешливом в миг нечаянных забав,
Умела подойти к супругу сзади,
Обняв, спросить --Признайся, Бога ради,
О чём грустишь? - его поцеловав,

Прижавшись головой к груди поэта
Касаньем лёгким, в ухо, чуть дыша
Шепча --Ну, что молчишь? Я жду ответа!
--Моя Мадонна, что сказать на это?
Я нем. Люблю тебя, моя душа!

Однажды на прогулке, в тёплый вечер,
Гуляя, в Летний сад зайдя весной,
Накинув палантин жене на плечи,
Произошла нечаянная встреча
С гулявшей императорской четой.

И Александра Фёдоровна, сразу
На Натали взглянув , сказала вдруг
--Смотрите, Ники, этого алмаза
я не встречала при дворе ни разу.
Ах, Пушкин, скромничаете, мой друг!

Да, Александр Сергеич, я желаю,
И просьбу воспримите как укор.
Чтоб в скором времени, примерно к маю,
Забывчивости я не принимаю,
Супругу вашу мог увидеть двор.

И началось, чего поэт боялся
Балы и развлеченья каждый день,
А камер-юнкер Пушкин оказался
Заложником двора, как ни старался,
Жену сопровождая, словно тень.

Наташа дома плакала, стеная,
--Что делать, Саша, что мне предпринять
Я - словно в тесной клетке, я не знаю
Как избежать вниманья Николая
Как эту милость царскую унять.

Он видел - она бьётся, словно птица.
Переживал - чуть не на стену лез,
Советовал --Держись императрицы,
Она не даст царю приволочиться…
Но тут возник кавалергард Дантес.

Дантес...Француз, прижившийся у трона.
Которому сам царь благоволил,
Сноб по натуре, белая ворона,
Сынок по страсти Геккерна, барона.
Барон, влюбясь, его усыновил.

Он, Натали средь фрейлин отличая,
Стал без стесненья, не угомоняясь,
Искать с ней встреч, прохода не давая,
В своих горячих чувствах уверяя,
Преследованьем втаптывая в грязь.

И Пушкин пишет Геккерну в волненье,
Чтоб сын его, не властвуя собой,
С его манерой мерзкой поведенья
И недостойной целью устремленья
Избавил свет от встреч с его женой.

С припиской - «Зная грязь его натуры,
Я требую, как муж и как отец,
Чтоб он казарменные каламбуры
Оставил для ему подобной дуры,
Его достойной, плут он и подлец.

Кончался год. Рождественские ели
Сняв с веток мишуру, снесли во двор.
Крещенские морозы и метели,
Всё неизменно двигалось к дуэли,
Чтоб как-то завершить фатальный спор.

А дальше что? Всё в мире изначально
Предписано, начертано судьбой.
Отпет, оплаканный вдовой печальной,
В последний путь омыт слезой прощальной,
Ушел поэт, покинув мир земной.

Ушел, закончив споры с этим миром,
Недолюбив, недописав стихов.
Навек замолкли струны его лиры,
Ушёл, растаявши в волнах эфира,
Ушел, порвавши цепь земных оков.

Царь полностью исполнил обещанье,
У гроба сказанных прощальных слов -
Семье пожизненное содержанье,
Всем детям - должное образованье,
С приданым девочкам и скос долгов.

И плюс - возврат в Михайловском именья,
С крестами его родственных могил,
Всё завершив Собраньем сочиненья
И средств на похороны с погребеньем -
Усопшему монарх благоволил

Графиня Дарья Фикельмон писала:
«Как безутешно плакала вдова,
О, кто бы видел, как она страдала,
Как конвульсивно руки простирала
В безумии, её спасли едва….»

Похоронив супруга в Святогорье,
С детьми, в имении отца, семь лет
Она оплакивала своё горе,
Молясь за мужа и с судьбой не споря,
Оставив нам, потомкам, свой портрет.

Семь лет носила тёмные одежды,
Семь лет тоски - немалые года.
За что ж корят теперь её невежды,
Что, в сердце к счастью сохранив надежды,
Вновь вышла замуж - стыдно, господа !
               
                осень 2012 г.