у меня нет других слов, чтобы попрощаться

Мой друг, мой далекий жестокий друг,
Мой мраморный амулет, ледяной алтарь,
Мой полуденный крик, мой полуночный стон
Мой предутренний сон,
Мой колокол,
Мой звонарь.

Мой дым и мой дом, горечь губ, сладость рук,
Как еще называют того, кто как ртуть текуч?
Кто, касаясь кожи, вселяется в кровь и в душу,
Кто шевелится каракатицей черной внутри и снаружи,
Кто съедает мои стихи по тексту за ужин
И выгибает мне тело тысячами пружин,
Чей драконий язык так велик и могуч?

Да, мой друг, я уже не могу тебе не писать.
Сколько ты ни проси, маховик свое делает дело
Я пишу ни руками, ни пальцами – всем своим телом
Экстатически честно, безудержно смело,
Потому что умру, когда нечего будет сказать.

Мой друг, мой отец, мой брат и мой сын,
Я – все женщины мира, рождающие тебя,
Поедающие твою плоть, пропускающие сквозь себя,
И кормящие молоком на холодном ветру октября.
Во всех позах, античный мой бог, ты един.

И уже не стихи – освежеванный Универсум
Первородный Хаос и живородящая мгла
Как осколки стекла, вынимаю из горла слова
И глотает холодную сталь бестелесая голова
И становится мир без тебя кафкианским «процессом»

Так Земля обращается к солнцу, ежедневно кончая свой круг
Так и я обращаюсь к тебе
Не на «Вы»,
Но на «Друг»…