Говорить о предчувствиях начистоту...

*  *  *



C золотого крыльца золотое крыло
огольца подхватило и ввысь вознесло
над заросшею ряской Луганью.
Из сатина трусы, полдесятка годков -
вот и весь его скарб, но на взлёт он готов
над рассветною Тмутараканью.

Даже если на первый покажется взгляд,
что напрасно спешит он,- стремглав, наугад, -
оттолкнуться толчковой, чумазой,
необутой ногою от известняков,
всё же ягодных кущ за грядой облаков
достигает он, пристальноглазый.

Там средь веток колючих крыжовник поспел,
и в качалке из ивы, устав, не у дел,
великан задремал над романом...
И с такого же, как над Луганью, крыльца
снова фатум и фарт летуна-беглеца
ускореньем влекут постоянным.

То ли это во сне повторяется с ним,
то ли явь навевает ему пилигрим,
ангелок за плечом, бодигардер?
Но ничто не прошло - мочки пальцев кровят,
и живыми колючками колется сад,
хоть давно отменён к нему чартер.

Трудно не потеряться в двойных зеркалах,
в кривизне зазеркалья не выдать свой страх,
не свернуть к полуправде линейной.
Но кому-то ж написан удел на роду -
говорить о предчувствиях начистоту,
не теряя колючей звезды высоту,
не гнушаясь и гущи кофейной...