Ой, мороз, моро-оз

                "Ой, мороз, моро-оз…"
                Рассказ.
                *

             - О Генри было проще, - размышлял Николай Николаевич, отложив томик  знаменитого американца. Он оторвался от кресла и припал к круглому, незамёрзшему  отверстию оконного стекла.  На дворе  весело кружились огромные снежинки,  налипая на мохнатые ветки голых деревьев  и оседая на крышах заснеженных домов.  Николай Николаевич грустно вздохнул и продолжил свои размышления. – Написал этот  Генри  рассказ «Рождественский подарок» и купил  на полученный за рассказ гонорар  рождественский подарок для любимой  дочери. Здорово! Санта Клаусу осталось лишь вручить этот подарок  дочери гениального арестанта. А как быть мне, которому Бог не дал не то что таланта, но даже элементарного везения? 
Николай Николаевич, глубоко ошибался. Бог наградил его, впрочем, как и всех нас, несметными сокровищами талантов, но ключик к ним хранился в глубокой тайне от самого Николая Николаевича, и потому сокровища оставались невостребованными. Но насчёт везения, он, всё же, был  бесконечно прав, с некоторых пор, удача, скорчив  «козью морду», повернулась к нему спиной. 
- Господи, ну почему ты так несправедлив ко мне? – продолжил печальные размышления Николай Николаевич. – Вот, угораздило же меня родиться в это глупое время. Нет, нет, господи, я не жалуюсь, но всё же…. Всё же, всего один человек из  младшего управленческого персонала шёл под сокращение и, почему-то «чаша сия» досталась именно мне. Чем же я не угодил своему шефу и тебе, Господи? Кому я теперь нужен?
На душе стало совсем не хорошо. Вычеркнутая из списка востребованных, и поставленная в ряд безработных,  душа Николая Николаевича, вопила о социальной несправедливости.
– Вот именно, меня ввергли в социальное неравенство. Кто вообще имел право распоряжаться моей жизнью? Кто имел право, с высшей ступени, ставить меня на низшую? Я не шахматная фигура и, тем более, не пешка в этой игре.
«Но, увы, и не ферзь! – смиренно признала его душа. – Хотя, конечно, все фигуры в этой партии сделаны из одного полена».
И всё же Николаю Николаевичу было грустно. Скоро все сядут за стол и у всех детей будут подарки. У всех ли…?  Денег едва  хватало на питание,  и сегодня утром шестилетняя дочь не по –детски грустно сказала:
- А у нас Нового года не будет.
Это совершенно не детское рассуждение ввергло Николая Николаевича в бездну отчаянья. Такого он вынести не мог.
За окном зажглись фонари.  Вспыхнули окна в домах, и видно было сквозь шторы весёлое перемигивание гирлянд. Николай Николаевич взглянул на часы.
- Сейчас, наверное, самый разгар работы заказных Дедов Морозов.
И вдруг  Николая Николаевича полонила мысль, которая повергла его в ужас.
- Нет, нет, - прошептал Николай Николаевич, холодея сердцем, - я никогда не нарушал закон. Тем более криминал….
Но, зерно уже было брошено, а брошенное в землю зерно обязательно даст всходы. Смотря, однако, какие.
Николай Николаевич пошарил испуганным взглядом по комнате, заглянул в кладовку: топор, молоток…
- Н... н… н… нет, - простонала ужаснувшаяся душа, отвергавшая саму мысль о преступлении.
- Нет, - повторил Николай Николаевич, покрываясь испариной, - до этого я не дойду, дудки, - он прошёл на кухню, взял и тут же положил обратно в шкаф тяжёлую скалку.
- Дудки! - повторил он понравившееся ему слово и полез в кухонный пенал.  На глаза попалась бутылка водки, хранящаяся на всякий случай уже может с год.
- Вот оно, самое убийственное оружие всех времён и народов! – почувствовав в себе искру веселья,  воскликнул Николай Николаевич. – Будем "брать" Деда Мороза!
Впрочем, как "брать", он не имел ни малейшего понятия. Он сунул бутылку в сумочку, положил туда бутерброд и вышел на улицу.
Улица жила праздничным возбуждением.  Переливалась многоцветьем огней  иллюминация, весело позвякивая, бежали, сверкая окнами трамвайчики. Прохожие торопились сделать последние покупки, открыто улыбаясь, поздравляли всех встречных с праздником и спешили по тёплым домам.
Вдыхая полной грудью морозный воздух, Николай Николаевич торопливо скользил в нарядной толпе.  Однако, он хорошо помнил, зачем оказался на улице и потому ежеминутно окидывал улицу  ищущим взглядом, рассеянно  наблюдая за прохожими.
Деда Мороза он отыскал через квартал, когда тот, совсем заиндевевший, семенил через улицу.
- Замёрз?! – весело спросил Николай Николаевич, озорно поглядывая на искусственные дедморозовские кудри.
- Замёрз! – сразу же согласился Дед Мороз. – Замёрз, батенька. Конца краю не видно этому. Окаянные, толи разворовали, толи и вправду нет у них бензина, а нам носись по городу.
- Безобразие, - согласился Николай Николаевич. – Ну, раз замёрз, то может по стопочке…,  как  считаешь?
- Ежели есть, то почему ж не по стопочке? Конечно по стопочке, - сразу же согласился Дед Мороз.- Пойдём вон на скамеечку.
- Лучше уж в подъезд, - поёжился Николай Николаевич.
- Не..., – не согласился Дед Мороз, - на скамеечке лучше. В подъезде по морде дадут.
Николай Николаевич  раскрыл сумку.
- Ну, надо же, - всплеснул он руками, - а стопочку я и забыл.
- У меня есть, - Дед Мороз полез в свой мешок. – На нашем производстве, без стопочки никак нельзя. Околеешь! А ты, небось, в гости спешил? – спросил он  Николая Николаевича, вытирая ладонью нейлоновые усы после принятой стопочки.
- В какие там гости. Сейчас ни сам не ходи, ни к себе приглашай.
- Это верно. А спешил то куда?
- Да так…, - смутился Николай Николаевич, - тебя искал.
- Меня? – хихикнул начавший оттаивать Дед Мороз. – Меня?
- Ага…. Тебя, - откусывая  бутерброд,  кивнул Николай Николаевич.
- На кой шут, скажи мне, я тебе понадобился? – продолжал хихикать Дед Мороз.
- Ограбить хотел. - Николай Николаевич не умел врать.
- Чего ж меня грабить? – пуще прежнего развеселился Дед Мороз. – Эту хламиду, я тебе так отдам. На, шапку хошь? – он стал напяливать  на голову Николая Николаевича красную шапку с приклеенными к ней кудрями.
- Не надо мне шапку, - упрямился Николай Николаевич. – У меня своя есть. Моя лучше.
- Может тебе валенки надо, так я сейчас сниму.
- Да не валенки мне нужны, - уцепившись за рукав Деда Мороза, возразил Николай Николаевич. – Подарок нужен.
- Подарок?! – ахнул в изумление Дед Мороз. – Ну, брат, ты даёшь. Чем-чем, а этим добром заграница нам помогла. Какие хочешь: и европейские подарки, и турецкие, и китайские. Все ларьки ими забиты.
- Денег нет, - простодушно сознался Николай Николаевич.
- Денег?
- Денег. Безработный я.
- И я безработный, - тихо сказал Дед Мороз. – Это так, - хлопнул он себя по маскарадной шубе, - временно. На время новогодних праздников, понимаешь? Правда, аванс к  праздникам, всё же дали. Ну, чего там, налей да пойдём.
- Да, конечно, - грустно сказал Николай Николаевич, - ты извини уж.
- Да чего там. У меня ведь у самого дети малые. Времечко нынче такое сволочное, без поддержки трудно бывает обойтись. Ну, пошли?
- Пошли. – Николай Николаевич протянул руку. – Прощай, Дед.
- Это почему же прощай? Пошли к тебе домой, или ты уж забыл, чего искал?
- А как же….
- Успею.
- Но ведь, подарки то ….
- А что подарки? Я их трогать не имею права, мне их ещё по назначению доставить надо. Подарок мы сейчас в ларьке купим. Поздравим твою доченьку  по всем правилам, как положено, с самым настоящим Дедом Морозом.  Да не суетись ты, деньги у меня есть. Пошли, рэкетир.
- Я верну деньги, я обязательно тебе их верну, - лепетал захмелевший больше от счастья, чем от выпитого, Николай Николаевич. – Ты не сомневайся. Нет…. Так не бывает.
- Бывает. Пусть хоть всё провалится в тартарары, а мы обязаны остаться людьми. Обязаны, понимаешь?
- Понимаю. Ты изумительный Дед! – заверял Николай Николаевич, стараясь идти ровно. – Дай я тебя расцелую.
- Давай лучше споём, - предложил Дед Мороз, поддерживая пошатывающегося Николая Николаевича под руку. – Ну, раз… два...
- Ой, мороз, моро-оз…
               
              1995.