Призвание

               



Есть много поэтов хороших и разных,
Но мало таких, как Мелентьев, нахальных. (вымышленная фам-я.)
Он очень хорош и потей, не потей,
Его не догонишь, ведь я без когтей.

Кто был не с когтями, с простыми шипами,
У тех и у этих я был под ногами.
Женился ль покойник, развёлся ли труп…
На правосторонних дразнился мой пуп!

На левостороннх дразнился он тоже.
Ну что тут поделать? – Такая эпоха.
Такая эпоха – со словом «Даёшь»
У нас практикуют со словом – «Берёшь»!
         
Есть много поэтов, хороших и разных,
Но мало таких, как  Мелентьев, опасных.
 Его не догонишь, потей, не потей:
На мне нет шиповок, ни чьих-то когтей.

Из тюбика выполз,  засохнуть боюсь.
Я – клей. Я на скорую руку  тружусь.
До злата ли здесь, или рек серебра?
Нет. – Дятел долбит и летит лишь кара.

За словом Мелентьев сам лез в облака.
Он лишь подавал, брала третья рука.
Потом слова строил свои же в полки,
Тут руки не были ему коротки.

Он руку, ту третью, к себе приковал,
За что сыр-бор мой? – То стихии был шквал.
Слов зёрнышки ссыпал. (Сам сети им плёл.)
И сам же стелил им  Персидский ковёр.

За словом Мелентьев сам лез в облака,
Ему помогала та третья  рука.     (С. П.)
Она помогала и днём, в полуночь…
Отсюда у Музы внебрачная дочь.

Ты много дал злата. (С него мне заплата.)
Чуть-чуть набивалась в ушах где- то вата.
А реки, бесспорно, текли серебра…
Сама засветилась с речей твоих бра!

Ты правдой разил. Ты шёл к Правде упорно.
(Что я не пожил, мне должно быть зазорно.)
Не мне обжигать предрассветную тьму!
Своим я огарком светил на корму.

Но смысл то не в этом, не так мне и больно.
Огарок чадил, и его мне довольно:
Была б, чтоб поэзия наша с курком –
Держала б границы и ночью, и днём!

Есть много поэтов хороших и разных.
И много таких – «Огне-Броне-Опасных.;
И злата в них много, и рек серебра…
Но даже с огарка пылать могла бра!