Демон

Не суждено мне в жизни быть счастливым,
Но говорю себе опять: «Не плачь!
Пускай на счастье нет прерогативы,
Я совладаю с рядом неудач».
И что она? Она меня швырнула,
С размаху долбанула о проём,
Отгрызла сердце, как голодная акула,
Оставила под проливным дождем.
Её любил, надеялся и верил,
Хотел вернуть её, просить её руки,
Дорогу к счастью нашему отмерил,
Но чары демона по-прежнему крепки.
Писал ей много и стихов, и песен,
Кричал в тиши, что я люблю её,
Но мой талант уж ей не интересен…
Так что же тебе надо, ё-моё?
Ты хочешь ласк, но не моих, - я знаю.
Ты с демоном, но не спеши, постой,
Не уходи, прошу, моя родная,
Прости, что вновь зову тебя «родной».
Ты хочешь в роскоши томительной купаться,
Ты ищешь счастье там, где нет его,
Со мной теперь не хочешь даже знаться,
Меня не хочешь видеть. Отчего?
Пусть я поэт, а не герой-любовник,
Хотя могу быть, если хочешь, им,
Но он, твой демон, он ведь уголовник.
Не страшно ли тебе общаться с ним?
Что ты нашла в нем? Пусть он симпатичен.
Но кто же судит только по лицу.
А что внутри? Чем от других отличен?
Не нравится он твоему отцу.
А ты кричишь, что любишь его страстно,
Что он и только он в душе твоей,
Что в голове твоей теперь светло и ясно,
Что только он зерно твоих страстей.

А он кружится, злобный, чуткий демон,
Доволен, что тебя охомутал,
Но больше, кажется, доволен тем он,
Что я несчастен и я проиграл.
Идет вперед он гордою походкой,
Тебя обняв раскованной рукой,
И там, в тени, своей общипанной бородкой
Соприкоснется он с твоей губой.
Я вижу вас на сумрачной дороге,
Где нет ни света, ни живой души,
Стоите вы, слегка согнувши ноги,
Целуетесь в немой ночной тиши.
Твоя губа его губу ласкает,
Твои глаза в его глазах горят,
А я стою, и ревностью пылает
Моя душа, вдыхающая яд.
А я стою, не смея шевельнутся,
Гляжу на вас: пожар в моей башке,
И слёзы горькие на землю речкой льются,
И судороги в слабенькой руке.
Я вижу, будто ледяные чары
Все более сжимаются в тебе
И, как ручей на склоне, яд кураре
Уже струится по твоей губе.
Я вижу, будто изо рта злодея
Заточенный, что нож, вылазит клык,
И демон, от восторга пламенея,
Как дырокол, дырявит твой язык.
А ты глядишь в глаза красавца злого,
Смеешься непонятно почему,
И, кажется, достаточно лишь слова,
Чтоб целиком ты отдалась ему.
Я не могу смотреть… бегу оттуда,
Спасаюсь от настигнувшей любви;
На сердце груз - четыре с лишним пуда,
Пожар везде: и в лимфе, и в крови.
Бегу вперед и сетую на Бога:
«За что меня, Господь, ты наказал?
Я виноват, но это слишком строго.
Из-за неё себя я потерял…»

И отвечает Бог с небес сурово:
«Зачем терзаться? Ты не виноват.
Любовь слепа - и мысль сия не нова,
И часто счастлив лишь последний гад.
Но не грусти, ведь жизнь твоя священна,
Ты создан для больших, великих дел;
Забудь её, она же не Елена,
И скуден её жизненный удел.
Она - никто - простая вертихвостка,
Бездушная и ветреная тля;
В башке - туман; в груди - душа подростка;
Она не дочь, не внучка короля.
Забудь её. Тебе же легче станет,
Живи себе. Придет судьба твоя,
Другая твое сердце одурманит,
И это будет скоро, знаю я.
Иди домой, приляг, поплачь немного,
А после плюнь на все: её забудь;
И помни: нет печальнее итога,
Чем жизнь свою напрасно зашвырнуть…»
Но я не верю, не могу, не знаю…
Нет, я решил, любви твоей добьюсь,
А как и что потом я потеряю -
Плевать, теперь судьбы я не боюсь.

II
Иду к тебе. Чего хочу? Не знаю.
Хочу опять увидеть этот взгляд,
И от одной блаженной мысли таю,
Что, может быть, верну тебя назад.
И вот уж свет окна вдали сияет;
Похоже, что ты дома не одна...
Вдвоем вы там, и он тебя ласкает,
И чувств волшебных плещется волна.
«А был ведь прав Бог, - я вздыхаю горько, -
За невозможным можно ли бежать?
Поссорить вас? Ну что ж, иди поссорь-ка!
Убить вас? Оскорбить? Обворовать?
Нет, не пойдет. Я совесть не измажу,
Души своей злодею не отдам,
Свою мораль не скину на продажу,
А буду антиподом подлецам…»
И слышу вдруг во тьме зловещей ночи
Гремящий крик, пронзающий насквозь,
А после слышу: демон там хохочет,
И снова крик со смехом его врозь.
Я вмиг туда, ведь это ты кричала.
Случилось что-то - нет сомненья в том.
Вхожу и вижу: демон в каше алой
Терзает грудь твою кривым ножом.
А стоны постепенно утихают,
Душа твоя уходит в мир иной,
И лишь глаза по-прежнему сияют,
Наполнены волшебной красотой
Я - к демону! А он уж растворился.
И как ушел, что не заметил я?
Хочу бежать, но тут же возвратился,
Ведь жестом ты зовешь к себе меня.
Ты говоришь: «Прости меня, любимый,
Попала в чары я - он мною завладел…
Судьба жестока, а не то б могли мы
С тобою быть, но злой нас ждет удел.
Была глупа, доверчива, наивна,
И лишь теперь я это поняла,
Какой была жестокой и противной,
Любовь к тебе убив в себе дотла.
Забудь меня, мне нет прощенья, милый,
Прости за все, что сделала тебе…
Ты наберись терпения и силы,
Забудь, что я была в твоей судьбе.
А жизнь идет - её не остановишь,
Ты будешь ещё счастлив, милый друг,
Меня в своей душе ты похоронишь,
Однажды, может, вспомнишь как-то вдруг.
Не плачь. Я не достойна слез священных,
Прости и помни: ты не виноват.
Ты будешь счастлив, будешь непременно,
А я пошла, меня ждет жаркий ад…»
И веки опустились - жизнь умчалась;
Душа взлетела плавно к небесам,
С земным мирком печально распрощалась
И полетела в новый светлый храм.
Смотрю в глаза твои - не вижу жизни.
«Вернись ко мне, - кричу, целую в лоб.
Вот так всегда: сперва вдруг счастье брызнет,
А что в конце - один дощатый гроб.


«Вернись, - кричу, - ведь жизнь моя без смысла,
Ведь без тебя мне белый свет не мил,
Жизнь без тебя тускла, горька и кисла,
Тебя всегда я, милая, любил…»
Но ты не слышишь стонов моих диких,
Не слышишь воплей, рвущихся в груди,
Не трогают тебя людские крики,
А я один теперь. А что ждет впереди?
Как Катерина, кинусь в гладь речную
И память о себе похороню,
А после прокляну судьбину злую,
Отдам себя иль раю, иль огню.
Но, слышу, звуки с улицы несутся:
На крик твой ото всюду прет народ,
И вот уж в дверь толпой огромной рвутся,
Идут, как шел на мельницу Кихот.
«Вы опоздали, - говорю сердито, -
Вы слишком поздно, поздно, как всегда;
Она мертва её уж карта бита,
Теперь она для Божьего суда».
Я замолчал; народ зашевелился
И с ненавистью сделал шаг ко мне.
И вижу: сзади демон появился,
На противоположной стороне.
«Хватай его, - кричу, - хватай злодея!»
Народ, как изверг, на меня глядит.
А враг смеется, и с улыбкой змея
Одну лишь фразу тихо говорит:
«Он, он убил; я видел; я свидетель,
Он ревновал, меня убить хотел…»
Я замолкаю: разум также светел,
Но понимаю будущий удел.
Я не пытаюсь спорить - бесполезно.
Его словам поверят - моим нет,
У ног моих раскрывшаяся бездна
Меня берет на два десятка лет.
Гляжу в глаза его; и без проблем он
Мне отвечает взглядом на мой взгляд,
Смеется, шутит, как последний демон,
И рад, что и меня ждет жаркий ад.