Загран-секс-тур

Я раньше деньги грёб лопатой.
В России, знаешь, ё-моё,
Коли ничьё лежит у хаты,
Ещё не значит – не моё.
Но этот выродок усатый,
Когда-то был мне друг, порхАтый,
Всё моё выгреб, как своё.

И вот я бизнес свой забросив,
Ведь этот сволоч был не против,
Свою заначку прихватив,
Решил сменить судьбы мотив.
А мотивация такая,
Наверное и ты смекаешь,-
На свете много ещё дур.
И я рванул в загран -  секс – тур.

В Японии живут японки,
У китаянок  глаз -  алмаз,
У дам Армении стан тонкий.
Рвану подальше – за Кавказ.
И там под тЕнями смакОвниц
Найду прекраснейших чарОвниц.

В мечтах прекрасен Тегеран.
Не то, что горный Ереван,
Или Пекина злой удел.
Лечу отделавшись от дел.
Залез под пОлы балдахина.
Курю прославленный кальян.
Там муэдзин поёт зазывно.
Экзотикой и чаем пьян.

Ночлег нашёл себе прелЕстный.
Там глухой дворик, дом поместный.
Хозяйка вдовая жила,
Да кот косился из угла.
Язык нашёлся быстро общий.
В постель же - боже упаси,
Коль ритуал не соблюсти!

Пришёл мулла, как щепка тощий,
Лишь борода, да одни мощи,
Мне отчекрыжил без труда,-
То, что я лишь трогал иногда,
И думал будет навсегда.

Ну что ж! Экзотика такая!
И я без устали, без края
Тем бурным воздухом дышу
И на подушках возлежу.
Под окнами порхают птички.
И я, по долбаной привычке,
Хотел всё видеть и всё знать.
…Ох, лучше б это не видать!

Вот так, однажды, в час ночной,
Прервав свой сон и свой покой,
Решил за пэри проследить,
Куда та стала уходить.
За ней на крышу поднимаюсь.
Луна, вся светится в ночи,
И я всё больше удивляюсь,
Кому от сердца дал ключи.

Она берёт один флакончик,
Макнула пальчика лишь кончик,
Подмышки у себя мазнУла
И в даль совОю упорхнула.
А мне хотелось – посмотреть,
Куда та вздумала лететь.

Я тут же хвать один флакон
И туда сдуру кулаком.
Живот и спину им протёр
И уж растёт шерстИ ковёр.
Я на глазах весь изменяюсь,
В осла мгновенно превращаюсь.
О боже!  Как же это мог
Я не заметить тот подлог?

Я весь от ужаса дрожу,
Всю ночь грызу свою вожжу.
Подруга к Утру прилетела-
От удивленья обомлела.
-Нет мази твоего возврата!
Рецепт я видела когда-то.
Скорей в сарай, и там постой-
Рецепт тот будет не простой!
Куда-то срочно укатила.

Добудет мазь! Как это мило!

Два дня в сарае её ждал.
И волком выл, и конём ржал.
Но гастролёр один приметил,
Что во дворе хозяев нету.
Зашёл. Что есть попил, поел,
До неприличья осмелел.
Здесь не ругают и не гонят
И всё, наверное, проходит.

Всё сгрёб по-тихому в мешки,
И ноутбук, и порошки,
Всё серебро, микроволновку,
И даже старую циновку,
Чтоб где в дороге подстелить.
И на осла всё загрузил.
Считай его и след простыл.

…Осёл плетётся по дороге,
Везёт поклажу, сено ест,
Болит спина, устали ноги,
А вор – подальше от тех мест.
Чтоб не догнали, не схватили
Идёт вперёд, за милей миля.

…А в тех краях война случилась.
В Ливане, в Сирии, порой,
Кто с автоматом, тот герой.
Проказника поставив к стенке,
В мешках шмутью устроив шмон,
Решили – это, мол, шпион.

А что осёл? Ослу работа!
Оружия не пересчесть.
И от субботы до субботы
Всего его не перевезть.
И он возил под рёв снарядов,
Под взвизги пуль, под град свинца.
О, господи! Что людям надо?
Здесь вспомнишь бога и отца.
В ослиной шкуре, боже правый,
Как можно строить храбреца?

И в ночь, от привязи сорвавшись,
Бежал куда глядят глаза.
В войнушку вдоволь наигравшись,
Бежал, как горная коза.
Кругом пески, одни барханы,
Колодцев нет – вот  в чём беда.
Болят копыта, ноют раны.
…Вот долгожданная вода.
Но здесь под солнцем, на просторе
Солончаки и только море.

…Вдали бунгало на ветру.
Не доберусь, так я умру.
Дворами вечером пробрался,
Попил, поел и належался,
Упав с усталости в истоме.
Проспал два дня, там, на соломе.

А утром лишь глаза открыл,
Глядь перед ним стоит раввин.
Хомут на шею надевает,
По-русски рот свой разевает.
Видать в Израиле в потребе
С краёв российских знатный рэбби.
Жене сказал – «Ну, всё, шабаш,
Коль он обрезан – значит наш».

И навевает ей мотив -
Поеду я, мол, в Тель-Авив.
Там цирк московский приезжает,
Где тигры вечно голодают.
В кармане же моём лишь шиш,
А за осла дадут барыш.

Она ему – что точишь лясы?
Давай его пускай на мясо.
А шкуру вывесим на стену,
Для интерьера перемены.
И хватит мне трандеть про шиш,
Ты с паствы соберёшь барыш.

Жена сказала – порешили.
Ведь как–никак  в России жили.
А там крути, хоть, и верти -
От мненья жинки не уйти.
Но, всё ж решили не спешить,
И это дело отложить.

А тот осёл, хоть в толстой шкуре,
И не служил в прокуратуре,
Но понял, мать его ети,
Что от расправы не уйти.
Под пулями хоть как-то жил,
Пусть грыжу и мозоль нажил.

Всю ночь тянул с себя хомут.
Едва ушёл от этих пут.
Вприпрыжку, вскачь, вперёд, бегом.
Куда бежит, поймёт потом,
Но если б знал, что его ждёт,
Он не спешил бы так вперёд,
А там б на привязи остался
И то, что будет, там дождался.

…А на границе с Палестиной
Вдруг взвыло всё. Летают мины,
Ракеты сыплются вокруг.
Не надо женщин и подруг,
Ни пить не хочется, ни есть.
Зарыться б мордой! В землю влезть!

И в эту ночь, под кананаду
От взрывов вздыблен свет и мрак!
Осёл взревел и вспомнил маму,
И бога, чёрта, и кабак.
Он проклял всё. И как родился,
Крестился, рос, менял портки.
И…..в человека превратился.
Спасибо, боже! И прости!

Сбежал от этих – что стреляют.
Какой там к чёрту секс-круиз.
Теперь лежу, у печки маюсь,
И проклинаю свой каприз,
А в час ненастья поминаю
И Магомета, и Христа.

…Устроишь тур и тоже станешь
Справлять по жизни два поста.

Спасибо Апулею – первому античному римскому романисту за навеянную тему.