Заметаемое мотыльками...

    
... Однажды я видела сон. Крылья мотыльков - огромные голубые паруса. Ничего больше в мире нет, ни домов, ни деревьев... Просто эти гигантские паруса - мотыльковые крылья. И я бегаю среди них, девочка-душа. Я испытываю необыкновенное блаженство. Я даже чувствую, как от блаженства можно умереть... Но в комнате, через спинку стула перекинуто моё тело... И в мотыльковых парусах у девочки-души нарастает чувство тревоги: тело сейчас умрёт, если у меня не хватит сил оторваться от мотылькового блаженства.... Я напрягую усилие воли и возвращаюсь в горло своего тела...

        В томно дымящейся ветреной магии солнца
        Тайно, как пену, снимаю себя с постели...
         В стане окно, пересыпанное мотыльками,
        Сплошь парусами просиненными вытканная
        поляна...
        Крылья Россини, в охапках цикория нежась,
        Лиственным шаром на сонных полозьях съезжают...
        Боже!
        Какая еще существует безбрежность!
        Я
        Обмираю.
        Тесным мучительным кровом довлеет тело.
        Тесным, когда в неземных аномалиях - роздых,
         И облака
              на концах неизвестных Россини-растениях
              Мир созерцают, как сонные Боги,
               Просто.
        Словно
        Соцветья в небесную падают воду.
        Там - бесконечность,
        И я не могу в тесном теле.
        Тело оставлю на стиснутой спинке стула,
        Тело оставлю, как обмелевшее платье,
        Прямо на голую душу рубаху из стайки пылинок надену.
        Слышу!
        Навстречу клубящимся звукам руки раскину.
        Слушай, свет долгозовущий!
        И побегу в парусах и огнях мотыльковых,
        цикориях синих,
        И побегу, вдохновения шар поднимая... Я
        - Неземная, Немая,
        Звучанье Россини,
         Я - человеческое всепониманье.   .

        В томно дымящейся ветреной магии солнца
        Тайно, как пену, снимаю себя с крыши неба -
        В желтых прострелах
        кадмия и астрала...
        Но почему в тех мирах, неизменных и первозданных,
        Ловят меня две тревоги нетканою сетью,
         Бурей космической
        Шепчут в блаженном движении благословенном: -
        Там, на земле, в четырех фитилях угасает
        Перворожденное тело...

        Там твое тело
        По светлым зефирам, рубахе ночных сочинений, видений
        тоскует,
        предчувствуя смерть,
        С небес созывает тебя,
         без смысла размахивая руками...
        Там твое тело не в силах к цикориям выйти и обомлеть,
         Заметаемое
         Или уже
        Заметённое мотыльками...