Я уезжала...

А поезд спотыкается на стыках,
Качает, словно мама на руках.
Сосед о чём-то хмурится сердито,
И только солнце, солнце в облаках
Выглядывает, словно ободряет -
"Не дрейфь, прорвёмся!", мир предельно прост,
Удача, видимо, с тобой играет,
А в неудачах - совершенства рост.
И поезд уносил меня всё дальше,
Мелькали станции и в инее трава.
Я уезжала от любви и фальши,
Права была, а может - не права!
Но, вспоминая город в синей дымке,
Твои слова и равнодушный взгляд,
Хотелось превратиться в невидимку,
Хотя ни в чём ты не был виноват.
Что до соседа! Даже симпатичным
Казался оттого, что всё молчал.
Другие суетились, ножки птичьи
Жевали смачно, пили крепкий чай.
Входили, выходили, словно кадры
Менялись в незатейливом кино.
Пищали дети, а напротив в карты
По-крупному играли. Казино!

        Ты всё  потерял.

А станция моя с названием "ландыш".
/Они там изначально не растут/.
Сугробы выше крыш, что и неважно,
А важно то, что ты не сможешь тут,
В глуши такой уже меня обидеть.
Смотри, здесь пихты рвутся до небес.
Ты спишь ещё, а здесь же солнце выйдет,
Разбудит птиц, людей, зверей и лес.
Сурово здесь, но как-то всё надёжно.
У северян приветливы глаза.
А я, как лань, чутка и осторожна,
И сутью  всей держусь за тормоза.
До горизонта сопки, сопки, сопки,
И небо ближе, и мерзанье звёзд.
И реки с горок, и болота топки,
И никого вокруг на сотни вёрст.
А осень золотая, словно в сказке!
Брусники спелой полны кузова,
Грибов сушёных в каждом доме связки,
И от багульника кружится голова.
И рыба ходит косяком на нерест,
И Млечный путь очётливо-красив!
И прямо под окном берёзы шелест.
И ты так нищ, что это упустил!
Здесь по весне распустится багульник -
Невиданной сиреневой красы.
Но надобно успеть,  укараулить,
К восьмому марта первые цветы.
Среди тайги взлетают самолёты,
Где каждый лётчик, в сущности - фанат.
И трудно подобрать такие ноты,
Которые достойны тех ребят.
И я поверю, в счастье вновь поверю,
Во мне проснётся жизни изумруд.
Ты станешь незначительной потерей.
Не лечит время? Это люди врут.