Семь-я

***
Хлебнуть воды с сиропом в автомате,
за две копейки позвонить домой,
в кино пойти на сказку о солдате,
съесть пирожок с горохом – Боже мой,

девчонок в школьной форме глазом щелкать,
ловить ворон, брести, не торопясь,
забыв о школе, об оценках, об уроках...
Застрять бы, в этом дне сурка продлясь!

***
...но время промчалось
на утро восьмого,
на краюшке стула
сидело семь Я

Семь Я объяснялись предельно толково,
семь Я знали слов в семь раз больше, чем я,
и ближе им было понятье ab ovo,
и жили они,
эго измов
убьЯ...

***
И он выходил опять в мир, чтобы понять изнутри,
как работает творение духа его.
Раскрывал снова чьи-то глаза и говорил – смотри,
видишь, как утром тает - сияние неба звездного?

Как нарастает свет, как отступает тьма,
как каждой руке – по созиданию воздается?
А после к другому, как жидкость, перетекал,
чтобы понять все грани возможных души и ума…
Не замечая, как за его спиной
кто-то ехидно
смеется…

***
скоро мы все узнаем
скоро мы все увидим
скоро мы все поймем

будет ли что-то с нами
станут другими люди
прошлое станет снами
этим
коротким
днем

***
Что хуже, и что лучше - обязательств
неся порою непомерный груз,
однажды окончательно сорваться -
иль быть не скованным,
(и никаких предательств,
как будто бы в колоде лишний туз!)-
в беспечности и легкости купаться?

***
Ну, что же ты такой тупой марал?
А, поматросил, бросил... Чо те надо,
чего-то ты еще недогулял,
дитя столичного не зоосада?

Да, ты уйдешь в сырую злую тьму
и там искать продолжишь - удовольствий?
Я одного с тобою не пойму,
ты от природы ограничен? Свойство
сие по жизни приобрел, бредя
среди холодных стерв, их эго грея?
Ты слеп, дружок… А жаль. И, уходя,
возьми на память слово: сожалею.

Что встретились. Что сдвинулась судьба.
Что ты, поняв, когда-нибудь вернешься –
а, может, корча из себя судьбы раба,
с коня – мол, не по сеньке шапка! – нае.нешься.

Но только знай: ребенок-то не твой.
Иди, бухай, ищи-свищи... Пропало!
И по ночам себе тихонько вой
в вонюче-холостяцко
одеяло…

***
Я дострою все то, что не смог ты со мною достроить,
эти залы просторные, ряд анфилад, колоннады,
инкрустирую стены камнями, а часть гобелены укроют...
Только все это, знаешь, одной мне нисколько не надо.

***
Не пиши мне про любовь. Про обязанность
мне пиши, чтоб не кровило больное-то.
Знала я, что мы с тобой звери разные.
А теперь, когда всего столько прожито,
что осталось - растрепалось от времени,
износилось и лохмотьями… весело.
Все хорошее - несу легким бременем,
Остальное все ж оно
перевесило...

***
В чернильных пальцах ноги ученицы,
учитель поправляет транспортир.
Решенье вряд ли просто так приснится:
судьба, хотя и вероятностный, но тир.

***
“вот-вот, налившись соком, лопнет плод” -
что ж, я подставлю руки, груди, тазик...
И брызги оглотелых безобразий
пускай пуантилируют в висок,

рождая страсти, экспрессуя в блуд
падеж стихов и прочих сотвореньев,
срывая с мозга девственный покров,
воспитанности олова полуду.
Отдых?
Отдых - в воскресенье…

***
Вчера как ласкова, как птичка,
стелила мяхко, все дела...
А прям с утра как, щука, не плотвичка!
Не, хуже щюки - как пила!

Ну, чем же, чем тебе не мил я?
Чегой-то в памяти провал.
И от вчерашних изобилиев
во рту как кот
эээ
побывал...


***
И снова зов из прошлого живого,
где даже "ку" кукушки на часах
весомо, ожидаемо и ново,
и дом наполнен жизнью, а не прах

его, как паутиной, обернул, и
закон физический стремит назад, назад
весомой тяжести закон бернулли:
где скорость больше, там лишь рай.
А - ад...


***
Ну эта прорва двадцати минувших лет -
почти стилет, что загнан прямо в сердце.
И дом, и сад, сирень... И яркий свет...
И напряженья вольты... Или - герцы?

И - встреча... Но сегодняшний муар -
всего лишь тень на прошлого картине.
Вопрос не в том, кто молод, и кто - стар.
Кто - чувством жил тогда?
Вчера?
И ныне...

***
Но этой страсти смерть неотвратима.
И обескровленная голова
покатится в плетеную корзину.
Герань, цвети! Пока она жива,

пока надежды огонек теплится,
что, может быть, сквозь сутолоку дней
преобразит обыденности лица
в надежды новые
за сумраком
теней...

***
Раз - голова упала с эшафота.
Два - голова упала с эшафота.
Три - голова упала с эшафота.
Горыныча казнили...
Это - что-то!
За что? Что не такой, как все, -
цветочки нюхал
в пограничной полосе!


***
Кукушка кукнула раз пять,
ее унес водоворот.
Он плыл, как морж, меня распять.
Дивана мрачный эшафот
маячил в окруженьи вод,
белела поплавком фата...
Вода почти достигла рта,
наручники сковали рук
и ног беспечный бегунок.
Игра? Возьми меня, тиран!
И надо всем стелился -
смог...
Вот только сможет оправдать
не вовремя закрытый кран -
безумной страстности порок?
…
И так простила мне соседка
её залитый потолок,
что мы сломали табуретку,
кушетку... Я б и дальше смог,
но тут герань за занавеской,
напоминая про долги,
вдруг покачала веткой веской:
Эй, ты! А ну,
домой беги!

***
И тлена едкий мрак ползет по проводам,
спускаясь на дерев чуть призрачные формы.
Грядет армагеддон, намеки тут и там,
чудовищное раньше - стало нормой.

Ты знаешь, знаю я - что мы не доживем.
Послушай, поднеси к моим губам ладони!
Мир стынет - ну и пусть! Поделимся теплом,
наездница моя - и я, твой верный пони...


***
Стихи написаны как рецензии на конкурсе “Лучший Стих – 2012”, http://stihi.ru/2012/12/08/7631 Спасибо всем участникам!