Мои поэты - Андрей Белый и призрак атомной бомбы

Теоретиком символизма в России был Борис Бугаев. Поэт, философ, человек невероятной популярности (до сих пор ходят легенды о том, что он заложил окна квартиры, чтобы в них не заглядывали толпы поклонниц), друг Блока, Брюсова, Мережковского... Один из прототипов, с которого (кроме как с себя) Михаил Булгаков писал своего Мастера...
Не знаете такого?
Это нормально.
Потому что в русской литературе он остался под псевдонимом — Андрей Белый.
О его поэзии говорить не буду. Это — как доброе вино для знатоков. Откроете книгу его стихов — и сами оцените, по глубокому цвету, теплой волне аромата и тонкому послевкусию.
Но сейчас Белый интересен мне другим. У нас было очень мало поэтов, обладавшим почти мистическим даром опережать свое время и предвидеть будущее. Как-то это вместе не складывалось. По пальцам пересчитать. Ломоносов с его «Вечерним размышлением о Божием величестве при случае великого северного сияния», Пушкин - с «Памятником», Блок — со «Скифами»... Современные не в счет.
А у Андрея Белого вся жизнь состояла из мистики предвидения.
Отец его был талантливым ученым и основателем Московской математической школы. А мама — занималась музыкой и всеми силами пыталась уберечь сына от «плоского рационализма» отца. И Андрея всю жизнь раздирали противоречия, которые в шестидесятые годы прошлого века (через тридцать лет после его смерти!) всколыхнули всю нашу страну в легендарных спорах «физиков и лириков». Кстати, сам он подучил два образования — физика и филолога. И точные науки сказались на лексике, образах, темах и структуре стихов Белого и в его работах по философии культуры.
Например, он, пишет поэтические симфонии. И в них люди-одиночки мечутся в лабиринтах города. Это — броуновское движение молекул. Чистая физика. И — опять прыжок в будущее: только через 20 лет эту технику видения откроет заново Джойс в своем «Улиссе»!
Он придумывает «ритмизацию прозы», без которой не было бы позже книг Бориса Пильняка.
Он пишет философские романы и работы, в которых рассуждает о том, что Россия — это не Европа и не Азия, а вообще почти другая планета. И это — предтеча нынешней формулы «нашего особого пути», которой любят сегодня побаловаться политики. После революции Белый создает Вольную философскую организацию (ВОЛЬФИЛЫ), ему, как и Блоку, видится за приходом революции воскрешение Христа. Он даже пишет поэму «Христос воскрес». Наверное, это — единственный прогноз, в котором он ошибся... Самого его революция наградила почти полным запретом и официальным забвением.
Но самое удивительное пророчество Андрей Белый сделал в 1921 году. И тут в нем опять сказался не лирик, а физик. Он написал об опытах Марии Кюри с радием, которого тогда в мире были считанные граммы:
«Мир — рвался в опытах Кюри
Атомной, лопнувшею бомбой..»
Умер Андрей Белый в 1934 году. В Москве. Ходасевич писал, что - от последствий солнечного удара. Невероятно, как? Ведь поэта не стало в январе. Какой солнечный удар?!
Возможно, в этом было тоже последнее предощущение поэта и Белый умер от той смертельной вспышки, которую уже предчувствовал (как и атомную бомбу) и которую через десятки лет после него, рассказывая о трагедии поколений (и поколения Белого!), прошедших через сталинский террор другой писатель, Артур Кестлер, назвал «Слепящая тьма»...