Вика. Вязание длинного белого шарфа по выходным

Сам шарф, который реальный и очень длинный, я ещё не довязала, когда поняла, что если в конце концов не расскажу эту историю про Вику, которую хочу, должна и не могу написать в каком-либо художественном виде уже с год - вот вроде поймаю ниточку, вот-вот зацеплю - и никак, - то не только шарф не довяжу, а просто задохнусь.Поэтому как думаю, так и пишу.

Какой же длинный этот год...Печальный и длинный.
Как та, хорошо с детства знакомая дорога, которой я шла в позапрошлом году к двоюродному брату , когда поняла, что в болезни своей он остался один, что спасти мне его не под силу, что смогу я только ухаживать за ним - да и то, как? - я то уже проходила это, каждодневный уход за такими больными при минимальных возможностях. От всех этих мыслей я чувствовала только безнадёжную тяжесть.
Когда я в последний раз была в доме своего деда до того - и не помню. Мы с братом были в ссоре.
Героиня этого моего рассказа совсем не брат, и не я. Да и героиня совсем не героиня, а нормальная обыкновенная и очень хорошенькая девушка двадцати лет. Веселушка и хохотушка.
Все подозрения насчёт корысти её отношений с моим братом рассеялись после того, как я увидела всё, что она для него делает.
Смотрела на неё и узнавала себя в молодости. Когда делаешь что-то очень трудное и невероятное для себя, потому что не можешь не делать этого, потому что норма жизни спасать и любить...любить и спасать.
В такой любви нет ни малейшей патетики, только слёзы, боль, рана...и конечно,неверие окружающих. Ни в спасение, ни в твою любовь.
Я проходила это в своей молодости, в те же около двадцати лет, только диагноз у того человека был другой...и болезнь сдалась.
 - Вика, давай я постираю.
 - Не надо, я сама.
 - Вика, давай я приготовлю что-нибудь.
 - Не надо, я сама.
Про себя я улыбалась, - не потому что по тем же поводам так отвечала тогда, а потому что это вообще похоже на ту меня.
Когда я изредка оставалась на ночь с братом, чтобы дать ей отдохнуть, мы много говорили о ней, понимая друг друга с полу-слова.Росли-то мы вместе, и так, как мы друг друга понимали, не поймут другие. Наши с ним сорокадевятилетние жизни шли совсем разными путями, мы выросли очень и очень непохожими людьми, но все "отчего так" и "почему так" в человеке - всегда из детства. Брат, чьей главной женщиной была история, которую он всю жизнь преподавал, давно стал циником в отношениях с обычными женщинами и частенько был в этом не прав, я это знала.Он говорил: "любить - это больно..."
 - Да, я знаю, - отвечала я.
А также я знала, что в нём одновременно боролись два чувства. Спасти её от себя - и боязнь её потерять.
А я понимала, что если его что-то и может спасти, то только её вера и любовь.

Вика, навсегда моя родная девочка, если бы не ты, его не стало бы гораздо раньше. И только благодаря тебе он стал, пусть ненадолго, прежним Петькой - тем, которого я знала и любила в глубоком детстве...потому что любовь - это не только больно, это всё-таки и счастье знать необходимость друг в друге просто так, ни за что.
Ты навсегда мне родная теперь, навсегда.