Веер раскрытый на лету...

Веер раскрытый на лету -
хвост голубиный,
держит он крепко высоту
долею львиной.

Марта погода
на Рождество -
птиц оживленье,
о не волхвов ли то
волшебство -
вдруг потепленье?

Это
угода
бездомным
всем -
крен к атмосфере лета.

Космоса домна -
печка-планета -
источник решенья
морозных проблем.

А может,
памятью моей разогрета
до кипятка,
из берегов
где-то
Лета
вышла
для вдохновенья
стынущих слов
и пошла
в наступленье
на холод,
чьё чадо -
тоска
до дрожи?
О Боже,
мир молод -
он может
рукою Ноя
касаться радуг,
Завет высвечивающих
через века,
всего-то надо -
за просто взглядом
иметь
сквозь смерть
даруемое на века
ощущенье
тепла
и света,
через дышло,
чего бы то там -
тут не вышло,
сам -
храм,
сам - рай...
Сезам!
Открывай!
Унывать - не сметь!
Не унывай!
Здравствуй, Синай,
голубем, пролетающим у балкона,
сумевший напеть:
"Каравай, каравай!"
на фоне
небосклона,
празднующего ныне
в известной
пустыне
повсеместно
Рожденье
Чудесного
Сына.

То-то птицы развеселились,
радостью поделились
сини,
сохранённой
ими
в сердцах пернатых,
на небо
богатых -
даже
без хлеба
и с морозом,
превращающим в серебристую розу
летунью,
певунью -
снова
к тоскливому
гну
словом,
стих оборву,
пусть у всех Рождество это
будет самым счастливым,
наделяющим световою обновой,
сжигающей оковы
злого
в каждом...

Да здравствует духовная жажда,
дарующая шестикрылость,
дланью
наждачной
вырывающую сердце с неблагодарностью мрачной,
дабы светилось
гимном
старинным,
чьё имя:
Божья милость!

С поклоном
и традиционным
"Аминем!"