чуда

   над Поднебесной - тьма.
   четвёртый день.
   
   в лачуге, что у заводи, циновки
   разбросаны, но пол не опустел -
   жгут деньги.
   в груде старых жгут из новых,
   что вспыхнул жёлтым,
   возвращая имя
   подательнице жизни Хуан-хэ.
   
   полоски дыма стелятся, под ними
   сыреет тень от ивы на песке,
   лишь кое-где заметном из-под ила.
   
   старик с трудом скрывает, что скорбит.
   он сказку про дракона-крокодила,
   светило проглотившего,
   с орбит
   смахнувшего блуждающие звёзды,
   что создал сам владыка Хуан-ди,
   творит.
   твердит.
   ребёнок плачет, слёзы
   стекают с расцарапанной груди.
   
   что дальше?
   как утешить, дать надежду,
   да просто убаюкать, наконец!
   
   слова текут торжественно-неспешно:
   
- Небесный Император во дворец,
   где и полы из яшмы, вызвал.. панду,
   и приказал избавить мир от мук,
   от злобного чудовища...
   
- а сам-то? -
   спросил не в меру осмелевший внук,
   благое семя не отвергла пашня,
   старик расцвёл:
- попробуем заснуть? -
   всё ближе панда. им уже не страшно.
 
 
   семь тысяч ли на запад, над долиной,
   как плуг, под камень вбитый в борозде,
   остановилось солнце для Навина.
   и так висит.
   уже четвёртый день.