Великий путь маленького человека

Довольно часто мы считаем человека специалистом в какой-то сфере лишь на основании его гражданства или этнической принадлежности. Например, мы можем подсознательно ожидать, что встреченный нами японский турист разбирается в каратэ, чайной церемонии и поэзии Мацуо Басё, финский предприниматель должен обожать сауну и крепкие напитки, а чернокожий студент из Нигерии должен оказаться хорошим спринтером. То есть мы отождествляем конкретного человека с определенным набором стереотипов и свойств, характерных по нашему мнению для представителей определенной нации, жителей определенной местности, а попросту – напяливаем на него удобную для нашего ума маску и дальше вступаем в отношения с этой маской.
В подобной маске оказался и я, когда знакомая вьетнамская студентка, изучающая русскую филологию, приписала мне компетентность в области русской литературы и попросила меня рассказать ей сразу о нескольких произведениях позапрошлого века: «Станционном смотрителе», «Толстом и тонком» и «Шинели». Это меня слегка озадачило, но, не имея возможности перечитывать заново классиков, я стал вспоминать курс школьной литературы и выудил из памяти то, что вроде бы объединяет эти произведения, а именно то, что в центре этих произведений находится так называемый «маленький человек», заброшенный в большой и враждебный к нему социальный космос.
Но можно ли считать маленьким человека, который за несколько десятков лет перешагнул через Великую китайскую стену и Японское море, появившись в «Правдивой истории А-кью» китайского классика Лу Синя и многих произведениях, например, в «Бататовой каше» японского прозаика и поэта Акутагавы Рюноскэ?
Можно ли считать, что вся трагедия «маленького человека» состоит в том, что он подобен маленькому винтику перемалываемому жерновами социальной машины без всякой надежды на спасение или все-таки трагедия в чем-то ином?
Так сложилось, что «маленьким человеком», «мелкой сошкой» принято считать человека не в зависимости от его моральных качеств, образования или уровня интеллекта, а в зависимости от престижности занимаемой им должности, уровня доходов и популярности. Мы практически бессознательно считаем ночного сторожа или кочегара менее значительной персоной, чем директора завода или заместителя министра. Почему мы так поступаем? Наверное, наш ум надевает маски на встречающихся людей и события потому, что гораздо проще иметь дело с этими заранее отрефлексированными и масками. Так привычнее, так безопаснее для косного мирка нашего ума. Нам легче думать, что сантехник обязательно любит выпить, что продавец обязательно хам, а таксист обязательно мечтает обсчитать пассажира.
Наверное, современникам Гоголя было столь же легко сделать вывод о незначительности персоны титулярного советника Башмачкина, как нам, людям 21-го века легко сделать вывод о том, что незнакомый врач-терапевт выдает больничные листы в обмен на бутылку коньяка, а манекенщица обязательно заполучила эту работу через постель. И в том, и в другом случае мы имеем дело с все тем же напяливанием масок, отождествлением личности и должности, профессии. Но, раздавая маски другим, мы не замечаем того, что и другие люди видят не наше истинное лицо, а только ту маску, которую им удобнее видеть, а мы сами начинаем отождествлять себя с той маской, социальной ролью, которую играем на общественной сцене. Было бы смешно, если бы актер, играющий сегодня дворника, ощущал бы себя человеком незначительным, а на следующей неделе, когда он играет Бориса Годунова, он сразу становился бы велеречивым и важным. Но ведь мы сами поступаем так всякий раз, когда отождествляем себя и других с той ролью, которую волей судьбы или вследствие кармических законов мы вынуждены играть.
Если человек отождествляет себя с этой ролью, если маска прирастает к его лицу, неважно, будет это маска градоначальника или вахтера общежития, то его, по моему мнению можно назвать «маленьким человеком», потому что вся его функция как человека сводится лишь к ношению маски. Действительно, как много людей, занимающих высокие посты, представляют ценность лишь в связи с этой должностью, не обладая никакими личными качествами и способностями, кроме той, благодаря которой они уселись в начальственное кресло. Рабовладелец, считающий себя рабовладельцем, по сути такой же раб, как и раб, считающий себя рабом. Так что и министр, и дворник равны в их ничтожности, если они не знают себя, а знают лишь свою маску.
Но они равны и в величии, если перестанут отождествлять себя с масками: «я милиционер, я норвежец, я бурят, я директор банка, я философ», а начнут честно показывать себе и миру свое истинное лицо, бывшее до их рождения. В этом и состоит Великий путь, по которому должны пройти все люди и другие существа, большие и малые.