Было это о летнюю пору

– Ах, ты, пакостник. Ну, хулиган.

– Не пацан, а звереныш Иван.

– Ну, мерзавец, да что ж ты творишь?

Вновь поймал беззащитную мышь

И засунул соломину в зад.

– Так тебе бы, бессовестный, гад.

– Будь ты проклято, чертово племя!

Словно шарик надул, и…об землю.

Брызги крови. Хохочет. Дурак!

– А, чтоб пусто…тебе бы вот так.

В чернолозах ужа подстерег,

С ним стоит у развилки дорог.

Девки с поля идут. Вечереет.

Уж холодный обвил девке шею.

Та застыла, с испугу немея.

Шутит Ваня. Шутить так умеет.

День за днем может он веселиться.

Вся забота – над кем – то глумиться.

То кому – то – за шиворот жабу.

Шлют проклятия девки и бабы.

Он ехидно смеется, не спорит.

То у ящериц брюшко распорет,

Вынет яйца и в рот напихает.

( О, безумец! Да что ж вытворяет?!)

Плюнет встречному прямо в лицо.

По лицу растечется яйцо.

– Ну, паршивец! Будь проклят навек!

Дьявол ты или все ж человек?

Что ни день, все ужасней причуды.

Наказанья неужто не будет?

Наказал Бог за все прегрешенья.

Хоть моли, не моли…нет спасенья.

Страшной силы проклятья свершились.

Стар и млад на селе всполошились.

Было это о летнюю пору.

Солнце тихо катилось за гору.

Вдруг внезапно земля содрогнулась.

Заржавевшая мина проснулась.

Разорвала живот у Ивана.

И дырою – огромная рана.

И кишечник, и печень – наружу.

На зеленой траве – крови лужа.

Парень жив и, в горячке хватает

 Свой кишечник. Обратно пихает.

– Боже праведный! Сжалься. Помилуй!

Мать кричала с неистовой силой.

Землю рыли рогами коровы.

Бык сорвался с цепи прездоровый…

Сон увидеть такой – не проснуться.

А проснуться, то можно рехнуться.

Страшно вспомнить – в селе что творилось.

Бога нет? Чья же кара вершилась?

Умер Ваня. Селом хоронили.

Случай тот на селе не забыли.

Было время о летнюю пору.

Солнце тихо катилось за гору.