Великая конференция в минусе

В этот раз рекорд продолжительности не побит.Устал Владимир Владимирович. Годы борьбы и достижений сказались.
Было за пять часов, теперь только за четыре.Значит - в минус. Но краткость речи - сестра таланта Она и ,вправду, сестра таланта.Если обрезаешь других, то обрежут и тебя. Шуткой. Как там было сказано: -  Вы , Маша. А она ему-  Вова. Я набрался сил и просмотрел весь эфир .Журналисты проявляли смелость. Смелел вместе с ними и я, находящийся по другую сторону телеэфира.Осмелели и полтора участковых нашего городка, когда президент произнес в эфир, что хорощую зарплату надо отрабатывать. Они поняли, что внутриполицейская борьба предстоит нешуточная.  Организовали конкурс. Как у Пушкина. Если б я была царица, то...
И воскликнул один -беру соцобязательство вместо прежних пятнадцати тысяч жителей обслуживать сто пятьдесят. Да что там - четверть Москвы - только зарплату положите.А тот , что наполовину полицейский в это время был на службе.Молодой. Всех знает на районе. Ему и работа в руки.Проявляй себя. А мы будем обдумывать пожелания президента. Да что уж там говорить, - не президента - а человека - Владимира Владимировича Путина
А я живу в обычном городке. Я защищен. У меня на вызов единственного участкового есть красная кнопка. Я ее нажимаю только тогда, когда мне плохо и хочется выпить. Но  мой участковый не пьет.А когда мне плохо, я обхожусь как-то своими силами И моих близких. Иногда даже вами - странные мои товарищи по стихам.ру

пьяный поезд



     СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В СВЯЗИ С ВЕЕРНЫМИ
ОТКЛЮЧЕНИЯМИ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ

Прошло очарованье осени,
Бессмысленно клянуть природу.
В мешки нас каменные бросили
И отключили свет и воду.

Но не прервать круговращения,
Земля с орбиты не свернула –
И вспомнил я, как наваждение,
Кипящие котлы июля.

Сушь неба озаряли всполохи,
Телеэкраны пламенели,
И с них вещали политологи –
Нет власти нынешней роднее.

А я в ту пору, как мальчишечка,
Был окаянным и рисковым,
Носился по лугам вприпрыжечку,
Ромашковым и васильковым.

А что мне, словно клуша сирая,
Скукожиться, в гнездо усесться?
Во мне ворочалось, пульсируя,
Как бездна огненная, – сердце!

Я мир любил со дня творения.
Не надо было лезть из кожи
Чтоб написать стихотворение
О самом светлом и хорошем.

Бродил в лесах, по речкам с удочкой –
Лишь затяну потуже пояс –
Пока не встретил в поле сумрачном
Стоящий под парами поезд.

А ночь, свет солнечный сосущая,
Тучнела, становилась гуще,
Тень поезда быстрорастущая
Дохнула Беловежской пущей.

За полусомкнутыми шторами
Ножи севрюжий бок пластали,
Шуршали доллары, которыми
Сорили и на них плясали.

Я к окнам подошёл поближе и
Увидел в глубине вагонной
 как перемигивались рыжие
И лысые зевали томно.

Звенел хрусталь, цвели бегонии
В горшках, обитых красной тканью,
И агнец вздрагивал в агонии,
Откормленный перед закланьем.

Не знаю, чем спугнул их, алчущих.
Дал поезд ход, сверкая стёклами,
И кто-то в сером, пьяно плачущий,
Следил за мной глазами блёклыми.

Я закричал им вслед: «Да, вот он я,
Ваш подданный!» - Объятый дрожью,

Состав срыгнул в меня блевотиной
И вдаль рванул по бездорожью.

Туда где пели трубы медные,
Конь Жукова глядел с испугом,
Неслась Садовая-Каретная
По обессмысленному кругу.

И в нём вращались в стае лающей
Самцы и самки после течки,
Костёр, сырую ночь сжирающий,
И пляшущие человечки…

Я стал тепло земли накапливать
И в миг скончания державы
Если и буду что оплакивать –
Сгоревшие цветы и травы.

Жизнь преломлю свою недужную,
И уголочком белой скатерти
Слезу последнюю, жемчужную,
Сотру с иконы Божьей Матери.

Прошло очарованье осени…
                90 – е годы