Чад кутежа

Эль с привкусом вина щипал язык и горло. Звенели все стаканы, будто хором у соседей начался оргазм. Глазной белок светился в полумраке. Том Йорк в колонках, кажется, не надрывался, но цеплял. Барменша, кажется, с неправильным прикусом, что ее только украшало, рассказывала вычурно о видах алкоголя. А за окном пустился вечер в пляс. Он принялся пылать так резко, что мы испугались, но очки для сварки были в гараже.
За близким столиком компания большая шумела о Москве (там всё, конечно, по-другому, Петербург ей чужд и мрачен). Дышал весь воздух неотрепетированной новой песней смачной. Над дверью застеклённой не было звенящего кольца.  Но всё равно оно как будто было, поскольку воздух продолжал звенеть как перед Новым годом (слегонца).
Здесь чувствуешь, что будешь вечным – смерть тебя не помнит. А жизнь в лице барменши поит всех бесплатно, чтоб спились. Татуированные руки женщин пляшут. Вот пробки от вина горой. О рок-н-ролле фразы светятся на спинах мальчиков с усами и умами. Вдали очки и бороды мужчин, а рядом скулы женщин, которые есть жажда (и к тому же смысл) и трогать, и разглядывать часами.

241112