Сказка о мертвой царевне и семи богатырях

А. Пушкину и Л. Филатову посвящается…


Царь с царицею простился,
У министров отпросился,
В путь-дорогу снарядился,
В новый галстук нарядился
И поехал “по срочным делам”.

И царица у окна
(Где ж сидеть ей – коль одна?)
Села ждать его одна
У открытого окна
В одной ночной рубашке.

Ждет пождет с утра до ночи,
(Ночью ж спать и ангел хочет!)
Смотрит в поле, “инда очи
Проглядела все в ночи
«Друга мила» глядючи”.

Разболелись глядючи
Очи царски ярочьи
С белой зори до ночи
Посмотри-ка без причин – 
Заболят не только глаза.

Не видать милого друга!
(“Вот дела! – Вдруг с ним подруга!”)
Только видит: вьется вьюга
(“Словно юная подруга
Возле милого где-то там далеко!”)…

Снег валится на поля,
У царицы в мыслях – “Б… Тля!
Вся белешенька земля
Как в саду на листьях тля –
Пожирает где-то счастье мое”.

Девять месяцев проходит,
Царь все где-то колобродит
С поля глаз она не сводит
От мороза тело сводит
Но царица сидит, крепится.

Вот в сочельник в самый, в ночь
Когда холодно – невмочь! –
Бог дает царице дочь
Та, конечно же, – не прочь
Но: “будь сын – вернулся бы наверняка”.

Рано утром гость желанный,
(“Ирод – ирод окаянный!”)
День и ночь так долго жданный,
Весь помятый, но желанный
Соизволил-таки появиться.

Издалеча наконец
(“Знал же, значит, вот подлец!”)
Воротился царь-отец –
Бывший «Ваня-молодец» – 
Ведь семейный долг превыше всего.

На него она взглянула,
Видит – мысль не обманула,
Тяжелешенько вздохнула,
На баулы не взглянула –
Подарками грех не замажешь.

“Восхищенья не снесла” –
Царь подумал – “Да – дела…”
И к обедне умерла
(“…Чтобы не пустить козла –
Тебя в свой огород…”).

Долго царь был неутешен,
Все неделю был безгрешен.
Но как быть? и он был грешен;
Скоро-скоро был утешен –
Той самой, что Ваней его звала.
 
Год прошел, как сон пустой,
Эротически-густой
Царь женился на другой –
Абрикосы курагой
Закусывать начал.

Правду молвить, молодица
Заставляла молодиться
Уж и впрямь была царица:
Хоть не впрямь и молодица –
Но зрелый плод слаще вдвойне.

Высока, стройна, бела,
Груди там, и все дела
И умом и всем взяла;
Ради старого козла –
Старалась вовсю.

Но зато горда, ломлива,
(Вломит в нос – и будет слива…)
Своенравна и ревнива.
Ревновала даже к пиву –
Мол, знаем, мы вас, царей!…

Ей в приданое дано
Не какое-то г… одно
Было зеркальце одно
Ей в приданое дано
Было зеркальце волшебное:

Свойство зеркальце имело:
Чтоб царица все имела
Говорить оно умело
Где-то робко, где-то смело –
Настоящее придворное зеркало.

С ним одним она была
(Кроме старого козла)
Добродушна, весела,
С ним старалась, как могла –
Сдерживать свой сложный характер.

С ним приветливо шутила
(Например, “Привет – м… могила!”)
И, красуясь, говорила:
“Как тебе мои белила?
Не слишком меня красят?

Свет мой, зеркальце! Скажи
Как белила – хороши?
Да всю правду доложи:
Я вообще придворной лжи
Не приемлю.

Я ль на свете всех милее,
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Ты знаешь Какого?”

И ей зеркальце в ответ
(Дипломат – сто лет в обед!):
“Ты, конечно, спору нет:
Эти бабы – вкус котлет
А ты – медового торта.

Ты, царица, всех милее,
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Кажется, двадцатилетия?”.

И царица хохотать,
Над б… толпою гоготать
И плечами пожимать –
“Кучерам их обжимать
А не кавалерам придворным!”

И подмигивать глазами,
И трясти так волосами,
И прищелкивать перстами,
Словно, не Прекрасной Даме,
А какой-то б… бабе они принадлежат.

И вертеться подбочась
О красе груди печась
Гордо в зеркальце глядясь
Представлять случайну связь
С каким-нибудь принцем заезжим.

Но царевна молодая,
Тоже девка не простая
Тихомолком расцветая,
Все о глупостях болтая,
На темы любви – вдруг раз – и выросла!

Между тем росла, росла
И в цене – и в рост пошла
Поднялась – и расцвела –
Деньги старого козла
Начала тратить не хуже царицы.

Белолица, черноброва,
Вся в царя-отца родного
Нраву кроткого такого
Что ей окрутить любого
Как через плечо плюнуть разок.

И жених сыскался ей,
Аж за три девять морей
Королевич Елисей,
Увидав портретец сей
Послал к ней свата свататься.

Сват приехал, царь дал слово
Угостил посланца пловом.
А приданое готово
По словам царя “Чес слово! – 
Уже целых осьмнадцать лет”:

Семь торговых городов
(В смысле – уличных рядов),
Да сто сорок теремов,
Да пятьсот простых домов –
Царь Иван не зря звался «Строителем».

На девичник собираясь
В свежих росах умываясь.
Вот царица, наряжаясь,
Во брильянты обряжаясь,
(Чтобы всех придворных девок затмить),

Перед зеркальцем своим,
Тоже вечно молодым
Перемолвилася с ним
С ним единственным – одним,
Чьему мнению доверяла полностью:

“Я ль, скажи мне, всех милее
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
В этом царстве Гименея
На девичнике моей дуры падчерицы?”

Что же зеркальце в ответ
(Дипломат – сто лет в обед!)?
“Ты прекрасна, спору нет
Среди мух и баб-котлет
(Я их, между прочим, не разделяю);

Но царевна всех милее
Объективно – всех алее,
Всех румяней и белее,
…И к тому ж – до юбилея
Того Самого ей еще ух как далеко!”.

Как царица отпрыгнет,
Как проклятье изрыгнет,
Да как ручку замахнет
(Чудо-ручка! - ею лед
Без лома можно колоть!),

Да по зеркальцу как хлопнет
Кулаком (Другое лопнет!),
Каблучком-то как притопнет
Язычком-то как прихлопнет
Прежнее дружеское отношение!..

“Ах ты, мерзкое стекло –
Ты не чудо – барахло!
Это врешь ты мне назло
Не протерли тебя о … 
О тряпку бархатную – вот ты мне и мстишь!..

Как тягаться ей со мною –
С моей ж… жизнью молодою?
Я в ней дурь-то успокою
С потаскухою такою
Я знаю, как обращаться, опытная.

Вишь какая подросла!
Вся в вонючего козла!
И не диво, что бела:
Диво, что не всем дала 
Как ее папаша, который везде поспел! 

Мать брюхатая сидела
Целый день без дел балдела
Да на снег лишь и глядела –
И не диво, что вдруг тело
Белое у нее получилось!

Но скажи: как можно ей
Этой б… барыне твоей 
Быть во всем меня милей
Когда я и юбилей
Тот Самый еще не отметила?

Признавайся: всех я краше
Не равняй меня с Парашей.
Обойди все царство наше,
В нем кругом одни Параши
А царица только одна!

Хоть весь мир; мне ровной нет!
И не порти мне обед.
Так ли?” Зеркальце в ответ
Продолжает тот же бред
(Совсем дипломатическое чутье потеряло!):

“А царевна все ж милее,
Я – ваш друг – и мне виднее –
Все ж румяней и белее.
И в вопросе с юбилеем
Позиция у меня прежняя!”.

Делать нечего. Она,
Черной зависти полна,
Исходя вся от г… гумна
До крыльца дворца, она
Царицына то есть зависть весь двор залила.

Бросив зеркальце под лавку,
И, достав из морга справку,
Позвала к себе Чернавку
Всем известную шалавку,
Что всякие грязные поручения ее выполняла.

И наказывает ей,
Б… близкой девушке своей
Сенной девушке своей,
Самой сенной из б… людей
Выполнить деликатное поручение.

Весть царевну в глушь лесную
Подпоив ее, косую 
И, связав ее, живую
Или мертвую – любую
Лишь бы только в самой чаще лесной

Под сосной оставить там
“В развлеченье мужикам,
На съедение волкам
На съедение грибкам
Не важно – лишь бы домой она не вернулась!”

Черт ли сладит с бабой гневной? –
Неизвестно…  – С непотребной
Спорить нечего. С царевной –
«Экс Заморской Королевной»
(Как ее про себя мачеха уже называла)

Вот Чернавка в лес пошла
(Три часа ведь с ней пила!)
И в такую даль свела,
Что не рада ведь была
И сама – Возвращаться-то ух как далеко!

Что царевна догадалась,
(Для царевны литр – малость!)
И до смерти испугалась,
Та не сразу догадалась –
Ум у нее ниже среднего был.

И взмолилась: “Жизнь моя
Хоть не стоит ни х… рубля! –
В чем, скажи, виновна я –
Дева невиновная
И невинная?

Не губи меня, девица
(Ведь и ты тоже девица!)
А как буду я царица
(А я буду – хоть и злится
По этому поводу мачеха моя),

Я пожалую тебя
И в валюте, и в рублях”.
Та, в душе ее любя –
Грезя шубой в соболях
(После таких-то обещаний!),

Не убила, не связала,
(Хоть всю жизнь лыко вязала) –
Отпустила и сказала:
“Хоть далеко до вокзала –
Все у тебя будет хорошо

Не кручинься, бог с тобой
Я – туда, ты ж здесь стой”.
А сама пришла домой
В свои сени – на покой
Завалится хотела, но царица ей не дала.

“Что? – сказала ей царица, –
Хочется опохмелиться?
Где красавица-девица?
Где «Заморская царица»? –
Тоже, небось, где-нибудь также валяется?”

“Там, в лесу, стоит одна,
Словно х… хвост у Полкана” –
Отвечает ей она,
Пьяной смелости полна
(Обычно Чернавка с царицей так не разговаривала), –

“Крепко связаны ей локти –
Запечатала их дегтем.
Попадется зверю в когти
Я уверена. – Все ногти
О ее веревки с дегтем обломала я – Не вырваться;

Меньше будет ей терпеть
Когда съест ее медведь,
Легче будет умереть
Коли съест ее медведь
Или волк или рысь, или еще какой-нибудь хрен лесной”.

И молва трезвонить стала:
(Тут царица постаралась)
Дочка царская пропала
Толи с мужиком сбежала
Толи ее кто-то украл!

Тужит бедный царь по ней
(Бабья дурость – бич царей!)
Королевич Елисей,
Получив сюрпризец сей,
Тоже не слишком обрадовался,

Помолясь усердно богу –
Белому Единорогу,
Отправляется в дорогу
(Ведь полцарства на порогах
И не валяются даже у королевичей) –

За красавицей-душой,
За Парашиной п… душой,
За невестой молодой
(Если честно – за любой
Он готов был ехать – Приданое–то – “Ого-го-го!”).

Но невеста молодая,
Опытом не обладая,
До зари в лесу блуждая,
Только ежиков встречая –
Лес-то возле проселочной дороги рос –

Между тем все шла да шла
На дорогу набрела
И на терем набрела
На дороге у столба
Теремок столбовой чей-то новый стоял.

Ей навстречу пес, залая –
Соколко – сученка злая,
Прибежал и смолк, играя,
Чувствует – душа родная
Перед ним – такая же с… нежная;

В ворота вошла она,
И давай кричать: “Эй! – Н… а!”
На подворье тишина
Ей в ответ – она одна
На территории в тот момент находилась.

Пес бежит за ней, ласкаясь,
Доброй сукой притворяясь,
А царевна, подбираясь,
И молитвой укрепляясь
С силой духа собираясь

Поднялася на крыльцо,
Сделав смелое лицо,
И взялася за кольцо
(На руке у ней кольцо
Было – любой замок легко вскрыть могло);

Дверь тихонько отворилась
(Вот, что значит помолилась!).
И царевна очутилась
В теремке – внутри ломилось
Все богатством в стиле «а ля рюс» 

В светлой горнице; кругом
Были вазы (с серебром?),
Лавки, крытые ковром
Исфаганским – и добром
Таким был весь теремок завален.

Под святыми стол дубовый,
(Дуб не местный – дуб пробковый)
Печь с лежанкой изразцовой
Португальской краской новой
Изразцы исписаны – дорогие, значится.

Видит девица, что тут
Все устроено «зер гуд»
Люди добрые живут
Видно, раз у них «зер гуд» –
В царстве царя Ивана по-другому у них и быть не могло;

Знать, не будет ей обидно
Говорить об очевидном…
Никого меж тем не видно
Нет хозяев – ей обидно –
Она ведь уже приветственную речь им приготовила.

Дом царевна обошла,
Но и там их не нашла,
Все порядком убрала –
Вазу с краешка стола,
И еще кое-что, так, по мелочи.

Засветила богу свечку,
Кочергу швырнула в печку,
Затопила жарко печку,
В ней зажгя другую свечку –
В-общем, с хозяйственными делами справилась.

На полати взобралась
(После дел – поспать бы всласть!)
И тихонько улеглась
И слегка разоспалась –   
Даже похрапывать начала – но только совсем чуть-чуть!

Час обеда приближался,
Кто-то где-то обжирался,
Топот по двору раздался:
В голове у ней отдался   
(В смысле, у спящей царевны Прасковьи Ивановны) – 

Входят семь богатырей,
Одного другой бодрей,
Семь румяных усачей
Косых саженей плечей
У каждого не одна, а как будто бы даже две.

Старший молвил: “Что за диво
Кто-то выпил мое пиво!
Все так чисто и красиво
Если б не бутылка с пивом
Я б подумал, что мать ожила!..

Кто-то терем прибирал
Видите? – носки убрал
Да хозяев поджидал
Видите? – в углу на… прибрал.
Уж не девку ль кто-то из вас кто завел, а?..

Кто же? Выдь и покажися,
Пред братьями не кружся,
С нами честно подружися…”,
А второй сказал: “Божися
Что не сам ты сюда девку привел, старый черт!”

“Коль ты старый человек,
Нечего учить нас век.
Дядей будешь нам навек
Что ли?” – Младший брат Казбек
Тоже в разговор старших вмешался. 

“Коли парень ты румяный
Я не погляжу, что пьяный,
Братец будешь нам названый
А в беседе – будто равный
Настоящий русский богатырь.

Коль старушка, будь нам мать
Нечего и вспоминать,
Так и станем величать
Тебя – если ты молчать 
Не научишься, нагулыш!.. – И вообще:

Коли красная девица,
То с тобой, Казбек, слюбиться –
Будь нам милая сестрица
Или даже кобылица, то…” –
Так старший брат Казбека на место осадил.

И царевна к ним сошла
Чтобы ссора их прошла,
Честь хозяям отдала –
Просто честь им отдала, –
Не подумайте ничего такого плохого! –

В пояс низко поклонилась;
Так что ж… шея оголилась,
Закрасневшись, извинилась,
И просить хозяйску милость
У братьев-богатырей начала, ссылаясь на то: 

Что-де в гости к ним зашла,
Не из прихотей и зла
Хоть звана и не была
Просто – “Просто мимо шла
Решила посмотреть, как простые люди живут“.

Вмиг по речи те опознали
(Дураками не бывали!),
Что царевну принимали;
Баб простых они видали
Но царевну – ту видали в первый раз.

Усадили в уголок
Там, где выше потолок,
Подносили пирожок,
Что добыл Казбек-дружок
У знакомой бабы своей на городском рынке,

Рюмку полну наливали
С хлебом-солью – Так пивали! –
На подносе подавали
(На Руси Святой едва ли
По-другому богатыри красну девицу могут встретить).

От зеленого вина
(Богатырь ей: “Пей до дна!”)
Отрекалася она
Чувства горького полна,
Что из-за вина
Все несчастья ее и произошли;

Пирожок лишь разломила
(Ей с похмелья гадко было!),
Да кусочек прикусила
Без мясца – в нем мясо было
Но мало совсем – пирожок ведь с рынка был принесен,

И с дороги отдыхать
(Дважды в день нельзя бухать!)
Отпросилась на кровать –
На полатях ночевать
Царевну Прасковью Ивановну не прельщало.

Отвели они девицу
Всемером, чтоб не браниться,
Вверх во светлую светлицу
Гостевую – “Ведь царице
Спать в помещении с простыми мужиками – моветон”.
 

И оставили одну
(Да, одну! Одну! – Что “Ну…”?),
Отходящую ко сну –
Говорила им: “Сосну
Я немного у вас, а завтра обратно домой возвращусь“.

День за днем идет, мелькая,
Братья мыто собирают,
А царевна молодая,
С нервами не совладая,
Во дворец к мачехе возвращаться не торопится.

Все в лесу, не скучно ей
Опосля придворных дней   
У семи богатырей
С ними – как-то веселей
Чем во дворце с придворными хлюпиками в фанты играть.

Перед утренней зарею
Когда спят березы с тлею 
Братья дружною толпою
На работу к водопою,
Где купцы обычно границу царства-государства переходили,

Выезжают погулять,
Денег малость пострелять.
“Серых уток пострелять”,
“Баламутов усмирять” – 
Так они это дело чаще всего между собой называли.

“Руку правую потешить”,
“На лукавых липу вешать”,
Сорочина в поле спешить,
Отобрать – и не утешить
У него всякий лишний и незаконный товар,

Иль башку с широких плеч
Пригрозить ему отсечь.
“У татарина отсечь…” –
У татарина отсечь
Лишнее никакому честному мытарю не возбраняется.

Или вытравить из леса
Легче тлю, чем ни бельмеса
Пятигорского черкеса
Обложить налогом честно,
Якобы, “по-русски мало-мало понимающего…”?

А хозяюшкой она
Параша-Свет-Ивановна
В терему меж тем одна
Только с Соколком. – Она
Начала уже во вкус хозяйственной жизни входить:

Приберет и приготовит
Счет – Братья не прекословят,
Им она не прекословит,
Они – ей. – А щи готовит
Приходящая девка из деревни соседней, как и раньше.   

Не перечат ей они,
Знают: с нею – рот заткни.
Так идут за днями дни
Все довольны (Разве, блин,
Приходящая девка царевну ревнует – но эти чувства ни в счет).

Братья милую девицу
Словно иноземну пиццу
Полюбили. К ней в светлицу
Заходили, как в божницу –
До того они перед царской кровью благоговели!

Раз, лишь только рассвело,
А работы нет назло!
Всех их семеро вошло
Все трезвее, чем стекло,
Потому что повод для разговора ну очень важный!

Старший молвил ей: “Девица
Ты царевна… Мы… Жениться…
Знаешь: всем ты нам сестрица…
Знаешь: мы хотим жениться…
То есть…” – Он бы еще мямлил, но Казбек его перебил:

“Всех нас семеро, тебя
Все желают о… правда, зря… 
Все мы любим, за себя
Отвечаю точно, б… я! –
А другие говорили накануне, что тоже тебя очень любят.

Взять тебя мы все бы рады
Ты – дороже, чем награды,
Да нельзя, так бога ради
Не веди себя, как б… Надя
(Так девку звали, что им щи приходила из деревни варить) – 

Помири нас как-нибудь:
Кровь гудит – не обессудь! –
Одному женою будь –
Только выбрать не забудь
Самого достойного из нас (здесь он явно на себя намекал),

Прочим ласковой сестрою
Будь (здесь планов он не строил).
Что ж качаешь головою
И прекрасною ногою
Разве я что-то не так сказал?

Аль отказываешь нам?
Аль не веришь братанам?
Аль товар не по купцам?
Аль мы дочери отцам?..” –
Он бы еще долго говорил, но царевна его перебила:

“Ой вы, молодцы честные,
Царства мытари святые.
Братцы вы мои родные,
Все вы семеро! – Иные
Конечно, могли претендовать на что-то, но…” –

Им царевна говорит, –
“У меня душа горит,
Коли лгу, пусть бог велит
Подцепить перитонит,
Или еще какую подобную гадость,

Не сойти живой мне с места…
Но, к несчастью, я – невеста!
Как мне быть? ведь я невеста
Жениха другого теста
Заморской, не нашей родимой выпечки.

Для меня вы все равны,
Все крутые п… братаны,
Все удалы, все умны,
Все в меня вы влюблены
А я очень мужские чувства ценю.

Всех я вас люблю сердечно
И была бы я беспечной…;
Но другому я навечно
Отдана… – Хотя в конечном
Счете, может быть, я и зря ему 

Отдана. Мне всех милей
Вы – Иван, Степан, Агей…
Королевич Елисей
Думаю, не стоит всей
Вашей милой богатырской братии”.

Братья молча постояли
(Что сказать – они не знали)
Да в затылке почесали
Пальцы дружно пососали – 
Задумались, короче, всерьез и надолго.

“Спрос не грех. Прости ты нас, –
Это все наш п… юный князь! –
Старший молвил, поклонясь,
На Казбека, зло косясь  – 
(Тот стоял, как будто его связь с п… князем не очевидна) –

Коли так, не заикнуся
Я о свадьбе. – Хоть молюся
Уж о том”. – “Я не сержуся,
Все вы братцы в бабьем вкусе,
А ты, Федот, ты, конечно, особенно…  –

Тихо молвила она,
Глядя в лица братанам. –
“И отказ мой не вина
А несчастье…  – Я дана
К сожалению, вы знаете, кому”.

Женихи ей поклонились,
Хоть и злобою давились.
Потихоньку удалились,
В хлам в тот вечер все напились
И младшему – Казбеку – дружно морду набили.

И согласно все опять
Стали мыто собирать
Стали жить да поживать
И мечтать – а вдруг опять
Посвататься новый повод представится?..

Между тем царица злая,
Вся довольная такая,
Про царевну вспоминая,
Лицемерно поминая
Ее за здравие на каждой службе дневной,

Не могла простить ее,
(Ну, девчонка! – Мать е-ё…!)
А на зеркальце свое
(Ты – не зеркало! – Ты – ё…!),
Что расстроило ее высокое самомнение

Долго дулась и сердилась
Так, что м… ликом помутилась;
Наконец об нем хватилась
Думает – “Явлю я милость –
Оно снова мне всю прежнюю правду расскажет”.

И пошла за ним, и, сев
Словно клуша на насест,
Перед ним, забыла гнев,
На лицо опять надев
Маску своей старой с ним дружбы,

Красоваться снова стала
Из стола его достала
И с улыбкою сказала
(Все с улыбкой она стала
В последнее время делать по известной причине):

“Здравствуй, зеркальце! Скажи
Да не бойся! – Не дрожи!
Да всю правду доложи –
Но без прежней глупой лжи
Что ты в прошлый раз мне про девку несло:

Я ль на свете всех милее,
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Предстоящего – Ты знаешь Какого?”

И ей зеркальце в ответ:
“Ты прекрасна, спору нет;
Эти бабы – вкус котлет
А ты – медового торта
(Царица радуется – вспомнило зеркальце, вспомнило!).

“Но живет без всякой славы,-
Продолжает бес лукавый –
Средь зеленыя дубравы,
У восточная заставы
Где налоги для вашей казны собирают.

У семи богатырей
Славных братьев-мытарей
Та, что все ж тебя милей
Та, что Тот свой юбилей
Даже и в мыслях себе еще не представляет”.

И царица налетела
(Ну, дела! – подсудно дело!)
На Чернавку: “Как ты смела
Завалить такое дело?
Да и как вообще посмела

Обмануть меня? и в чем!..
В самом главном и святом!”
Та призналася во всем
Говорит мол, то да се –
Мол, царевна чушь несет, я бдительность и потеряла…:

Так и так. Царица злая,
Как собак голодных стая,
Ей рогаткой угрожая
Обещала, что “рожая
Ее внучки судьбы своей бабки помнить будут!”,

Положила иль не жить,
На погосте тихо гнить
Иль царевну погубить
Как-нибудь – и схоронить
Ее обязательно лично – а не то…!

Раз царевна молодая,
С пола деньги подметая
Милых братьев поджидая,
Те как раз шерстили бая
Какого-то откуда-то из под Бухары.

Пряла, сидя под окном
Мысли все о том и сем.
Вдруг сердито под крыльцом
(Чистым, Вымытым крыльцом!!! –
Царевна от скуки сама лично его помыла!!!)

Пес залаял, и девица
Начинает материться.
Видит: нищая черница
Колет пса вязальной спицей
(Другого оружия у нее в руках не было) –

Ходит по двору, клюкой
Ей бы треснуть, иль ногой
Отгоняя пса. “Постой,
Да не ты! – Соколко, стой!
Отпусти подол чужой! – закричала, вмешиваясь, царевна, –

Бабушка, постой немножко
Я его огрею плошкой, – 
Ей кричит она в окошко,
А черница, словно кошка,
Шипит под окном и от Соколка все спицей отбивается.

“Пригрожу сама я псу!”
Ей в ответ – “Да, я не с… вру! 
И кой-что тебе снесу
Злая, мерзкая ты су… –
Собака женского пола”. –

Отвечает ей черница
И собаке, что все злится:
“Ох ты, дитятко девица
И ты, тварь, что все кружится
Возле юбки моей новой единственной!

Пес проклятый одолел,
Чуть меня он не за…ел.
Чуть до смерти не заел,
Видно мяса много ел –
Вон он какой у вас вымахал здоровенный!..

Посмотри, как он хлопочет
Всех сожрать! – но нету мочи!
Выдь ко мне”. – Царевна хочет
Выйти к нищенке. – Но впрочем
Не с пустыми руками она хочет во двор

Выйти к ней и хлеб взяла
С целью с… пса отвлечь от зла.
Но с крылечка лишь сошла,
Чтобы хлебом пса от зла
Совершаемого над черницей отвлечь,

Пес ей под ноги – и лает
(Ведь и вправду сука злая!),
И к старухе не пускает
Юбку рвет, куски таскает
По двору (Ее новую бухарскую юбку!);

Лишь пойдет старуха к ней,
Чтобы на крыльцо скорей.
Он, лесного зверя злей,
От царевны – снова к ней
И начинает активно опять бросаться

На старуху. “Что за чудо?
Не собака – Чудо-Юдо!
Видно, выспался он худо, – 
Надо в пасть ему полпуда
Постараться хлеба засунуть, чтобы заткнулся!” – 

Ей царевна говорит, –
Бабушка, уже летит!   
На ж, лови!” – и хлеб летит
Чтоб собачий аппетит
Более мирным и некровожадным путем утолить.

Старушонка хлеб поймала
В пасть  Соколке запихала;
“Благодарствую,  – сказала. – 
Если бы не ты – не знала
Как бы с этой тварью зубастой справиться.

Бог тебя благослови;
И в ответ твоей любви
Вот за то тебе, лови!
Доказательство любви –
Яблочко из самого царского сада!”

И к царевне наливное,
И размером не хилое,
Молодое, золотое
(Ну, не вправду золотое,
Но и вправду молодое, наливное все такое!)

Прямо яблочко летит,
Возбуждая аппетит…
Пес как прыгнет, завизжит…
Но во рту  кусок дрожит,
Так что зря только визжит бедная собачка...

Но царевна в обе руки
(У нее – не руки-крюки!)
Хвать – поймала. “Ради скуки,
Дай кусочек и той суке,
Что всю юбку мне новую порвала!

Кушай яблочко, мой свет,
Не забыв про мой совет.
Благодарствуй за обед.
Я ж пойду – раз братьев нет
По поводу таможенной пошлины на сахар в другой раз я приду”, –

Старушоночка сказала,
На царевну показала,
Поклонилась и пропала
(Не как в сказке – просто в алой
Юбке ее в осеннем осиннике особо не видно было)...

И с царевной на крыльцо
Прожевав весь хлеб бойцов
Пес бежит и ей в лицо
Смотрит, лижет ей кольцо
На пальце – явно яблока себе кусочек выпрашивает.

Жалко смотрит, грозно воет,
Лапки поднял – громко ноет,
Словно сердце песье ноет,
Видя, что на песью долю
Яблочка может нисколько и не достаться.

Словно хочет ей сказать:
Девке юной вредно жрать.
Брось! – Она его ласкать,
Нежно за уши таскать,
Той рукой, в которой яблочка золотого нет.

Треплет нежною рукою;
(Яблочко ж – над головою!)
“Что, Соколко, что с тобою?
Хочешь хлеба? – Щас открою
Дверь на кухню, отрежу тебе еще, а ты пока

Ляг!” – и в комнату вошла,
Соколка отогнала
Дверь тихонько заперла,
Яблоко с собой взяла
И решила у окна его съесть.

Под окно за пряжу села –
Пряжу Нади – “чтоб не смела
Ждать хозяев, а глядела
Кабы делать в доме дело,
А не деньги просто так получать!” – Глядела

Все на яблоко. Оно
Словно свежее г… вино,
Соку спелого полно,
Привлекало к себе.. – Но:
К несчастью, мухам оно тоже очень понравилось!

Так свежо и так душисто,
(Пахнет песиком пушистым)
Так румяно-золотисто,
Краски красна аметиста
Аль рубина на его боках переливаются

Будто медом налилось!
(Мухам по душе пришлось!)
Видны семечки насквозь.
Чудо-яблочко! – Аж злость
Вызывают эти наглые жужжащие мухи….

Подождать она хотела
Ну – уж раз такое дело
До обеда, не стерпела
Сразу принялась за дело
А то мухи без нее это чудо съедят,

В руки яблочко взяла,
Мух рукой отогнала,
К алым губкам поднесла,
К белым зубкам подвела –
Потом помедлила, как ее во дворце учили –

Потихоньку прокусила
Левый бок без лишней силы
И кусочек проглотила
И блаженство ощутила –
То самое, какое в царском саду испытывала...

Вдруг она, моя душа,
Поперхнулась – в неможах
Пошатнулась не дыша
Повернулась не спеша
Словно флюгер в маловетреную погоду,

Белы руки опустила,
Вдоль боков, теряя силы,
Плод румяный уронила
На пол пробковый, пролила
Из кувшина стоящего воду на пол дорогой,

Закатилися глаза,
Как яйцо под лобаза. 
И она под образа
Закатилась, как глаза
У припадочной девки-кликуши.

Головой на лавку пала
Чуть ногами помахала
И тиха, недвижна стала
Словно мертвая лежала,
Хотя на самом деле такой отнюдь не была...

Братья в ту пору домой
Как обычно той порой
Возвращалися толпой
Как обычно – хоть толпой
Им даже по службе не положено было ходить…

С молодецкого разбоя
Баловство всегда такое…
Им навстречу, грозно воя,
Соколко бежит – так воет
Что явно внимание их к себе хочет привлечь.

Пес бежит и ко двору
Тянет их. – В свою нору
Путь им кажет. "Не к добру! –
Чует – кто-то конуру
Его давно собирается снести из амбара и во двор перенесть!

Братья молвили, – печали
С ее планом сделать Бали
Не минуем”. Прискакали,
Видят – нет, амбар нормален,
В оранжерею она его до сих пор так и не превратила.

Входят, ахнули. Вбежав,
Вслед за ними, хвост задрав,
Пес на яблоко стремглав
Прыгнул, крепко зубы сжав, –
Хотя надо было, наоборот, разжать.

С лаем кинулся, озлился,
(Понял, что поторопился!)
Проглотил его, свалился
Потому что подавился –
Ведь нельзя ж большие яблоки целиком глотать! –

И издох. Напоено
Было ядом что-ль оно?..
“Было ядом, знать, оно
Изнутри напоено!” –
Так Федот, самый старший из братьев, решил.

Перед мертвою царевной
Встали, помянуть молебном,
Братья в горести душевной –
В горести, что их царевной
Точно уже никогда не будет –

Все поникли головой
Кто кудрявой, кто седой.
И с молитвою святой
Православною водой
Святою ей начали на лицо брызгать… – Но нет...

С лавки подняли, одели
(Но сначала все ж раздели)
Хоронить ее хотели –
Но, почувствовав жизнь в теле –
Нежно-белом ее теле, явно заколебались

И раздумали. Она,
«Бела девица красна»
Как под крылышком у сна
“Не девица – ангел сна!” –
Так ее младший брат Казбек поэтично назвал –

Так тиха, свежа лежала,
Что и муха не жужжала,
Что лишь только не дышала,
Ну а так – жива лежала…   
В-общем показалась она братьям живой.

Ждали три дня, но она –
Воскресать не суждена –
Не восстала ото сна
Все лежала, как бог сна –   
Короче поняли они, что где-то ошиблись.

Сотворив обряд печальный,
Выпив – снова помолчали.
Вот они во гроб хрустальный
(Гусь Хрустальный – идеальный!)
Осторожно положили предположительный 

Труп царевны молодой
В гроб хрустальный.
Положили – и толпой
Богатырской родовой
Отправились царевну с почетом хоронить.

Понесли в пустую гору
Там, где волки роют норы,
И в полуночную пору
Чтоб не дать наводки вору
Занесли гроб в одну из горных пещер.

Гроб ее к шести столбам
(Деревянным – но из пальм!)
На цепях чугунных там
(Золотых бы! – Но: “Не дам
Я вам свои цепи!” – Казбек старшим братьям сказал).

Осторожно привинтили,
Сверху розы положили,
И решеткой оградили –
Чтобы волки не бродили
И от голода прекрасное тело царевны не съели;

И, пред мертвою сестрой
(Как же звать? – Увы – «сестрой»!)
Сотворив поклон земной,
Стали речь держать толпой –
Каждый в порядке старшинства  слова говорил.

Старший молвил: “Спи во гробе.
Быть со мной твоей особе…
Вдруг погасла, жертвой злобе
В лампе масло, кто-то в робе
Рабочей (скорее всего Казбек) ее погасил.

“На земле ль твоя краса? –
Молвил Федор – В небесах!
Дух твой примут небеса
Потому что чудеса
Его затмевают все красоты земли…”

“Нами ты была любима –
Молвил Осип нелюдимый, – 
И для милого хранима –
Иноземца-пилигрима…
Если бы не он – быть бы тебе моей…”
“Не досталась никому!” –
Подколол Агей Фому,
“Только гробу одному” –
Речь Казбека полутьму
Пещеры в душевную тьму окончательно обратила.

В тот же день царица злая,
(Будешь злая, коль такая!)
Доброй вести ожидая
От Чернавки – и не зная
Чем заняться – занялась любимым делом своим,

Втайне зеркальце взяла
(Шифровалась, как могла!)
И вопрос свой задала
Голосом толи козла,
Толи осла – короче, интонации его поменяла:

“Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Ты знаешь Какого?”

И услышала в ответ
Чудо-зеркальца ответ:
“Ты, царица, спору нет,
Эти бабы – вкус котлет
А ты – медового торта.

Ты на свете всех милее,
Всех придворных баб милее
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Я знаю Какого – но тебе столько не дашь”.

За невестою своей
(“…Ведь полцарства дать за ней!.. “)
Королевич Елисей
(“…Обещал папаша мне!..”)
На своем коне из отцовских конюшен

Между тем по свету скачет.
(Выиграл он немало скачек!)
Нет как нет! Он горько плачет –
Чувствует, опять удача
От него отвернулась – а у него долги….

И кого ни спросит он
На французском (Вот долдон!),
Всем вопрос его мудрен,
Русский люд…   – Короче, он
В иностранных языках никогда не был силен;

Кто в глаза ему смеется
Так, что ж… тело все трясется,
Кто скорее отвернется –
Ведь не каждый признается
Что в иностранных языках он не слишком силен;

К красну солнцу наконец
Выпив водочки малец
Обратился молодец
(Может, он и не малец,
А нормально водочки выпил – сие неизвестно!).

“Свет наш солнышко! ты ходишь
Как часы. И так ты бродишь 
Круглый год по небу, сводишь
Время, счеты сводишь
Между разными сезонами смежными.

Зиму с теплою весной,
Осень с зимушкой-зимой
Всех нас видишь под собой
Дай и мне ответ простой –
Расскажи, где мне царевну Парашу найти.

Аль откажешь мне в ответе?
Расскажи: при твоем свете
Не видало ль где на свете
Здесь ли, там ли – хоть в кювете! –
Той самой мне просватанной желанной

Ты царевны молодой?”
“Кто ты – смертный иль иной?”
“Я жених ей”.  – “Свет ты мой, –
Видно юною п… душой
Ты не на шутку увлечен, раз со мной разговариваешь!” –

Красно солнце отвечало
(Хотя, может, и молчало), –
 “Я царевны не видало
Я ведь девушка – мне мало
Дело до других таких же – я собой занята.

Знать, ее в живых уж нет.
Ну – не плачь! – а, вдруг, и нет?
Разве месяц, мой сосед,
Что за мной уж много лет
Безуспешно по небу гоняется

Где-нибудь ее да встретил
(Он ведь женщин всех отметил!)
Или след ее заметил
(Он ведь женщин всех отметил!)
Я сейчас закачусь – а ты с ним поговори”.

Темной ночки Елисей
В средней нашей полосе
Дождался в тоске своей
Без задержек. – Нам ночей
Не приходится месяцами ждать – не Арктика.

Только месяц показался
Елисей (Вот ведь набрался!),
Он за ним с мольбой погнался
На коне (Тот за… загонялся
Уже днем… – но: раз хозяин пришпоривает, надо ехать!).

“Месяц, месяц, мой дружок
(“Помнишь, как гуляли в срок?”),
Позолоченный рожок
(“Ловим девку – и в мешок!”)
Герб нашего королевства в честь тебя сделан!

Ты встаешь во тьме глубокой
Как и …  – в общем, ты высокий,
Круглолицый, светлоокий
Толстогубый, глаз глубокий –
Короче, ты даже внешне на меня очень сильно похож,

И, обычай твой любя,
Я прошу – прошу тебя!
Звезды смотрят на тебя
Твои помыслы любя,
Даже солнце на тебя втихаря заглядывается.

Аль откажешь мне в ответе?
Расскажи: при твоем свете
Не видал ли где на свете
Здесь ли, там ли – хоть в кювете! –
Той самой мне просватанной желанной

Ты царевны молодой?”
“Кто ты – смертный иль иной?”
Я жених ей”. – “Братец мой, –
Что ж ты вдруг?!! – а был иной
Ты, когда-то… – Вспомнил я, как гулял ты – Помню б… я! –

Отвечает месяц ясный, –
Так ведешь себя напрасно:
Не видал я девы красной
Чтоб тебя, мой друг прекрасный,
Семейное счастье заставила вдруг полюбить.

На стороже я стою
По ночам вам свет даю
Только в очередь мою
Не видал твою кралю –
Видно она не из тех, на кого внимание обращают.

Без меня царевна видно
(Впрочем, это очевидно!)
Пробежала”. –  “Как обидно! –
Тебе точно там не видно
Ее сверху? – Посмотри еще разок, будь добр!” –

Королевич отвечал
(Правда, больше он мычал).
Ясный месяц продолжал
Говорить с ближайших скал
Над которыми он неподвижно завис:

“Погоди; об ней, быть может,
Знает дядя непогожий –
Ветер знает. Он поможет –
С его вечно пьяной  рожей
Ему все равно, на какого в поле бросаться.

Ты к нему теперь ступай,
Про царевну попытай.
Не печалься же, прощай.
Коль найдешь – не обращай
Внимания на приличия и еще раз все, как следует, обдумай”.

Елисей, не унывая,
(Водка – водка золотая!)
К ветру кинулся, взывая
К его гордости, не зная
Чем еще внимание этого господина можно привлечь:

“Ветер, ветер! Ты могуч,
Словно гром из черных туч.
Ты гоняешь стаи туч,
Чего гром из стаи туч
Делать не может – ты намного его сильнее!

Ты волнуешь сине море,
И рейтузы на заборе,
Всюду веешь на просторе
Без тебя нам, людям, – горе
Вспомнить, опахало, паруса – везде без тебя никуда.

Не боишься никого,
Даже черта самого!
Кроме бога одного –
Кроме бога моего
Белого единорога – Великого Творца Вселенной.

Аль откажешь мне в ответе?
Расскажи: на белом свете
Не видал ли где на свете
Здесь ли, там ли – хоть в кювете! –
Той самой мне просватанной желанной

Ты царевны молодой?”
“Кто ты – смертный иль иной?”
Я жених ее”. – “Постой,
Шар воздушный надувной
Это ведь ты придумал мной надувать? –

Отвечает ветер буйный, –
Ладно, молодец загульный! 
Там за речкой тихоструйной
За болотной загогульной
Есть для тебя у меня кое-что, есть!

Есть высокая гора
(Словно мир она стара),
В той глубокая нора
Словно черная дыра
В казне короля Бовы, знаменитого отца твоего;

В той норе, во тьме печальной
(Ламп там нет, как ни печально!),
Гроб качается хрустальный
Производства «Гусь Хрустальный»
(Таких гробов во всем мире раз-два – и обчелся!).

На цепях между столбов
Он висит – «Король гробов»!
Не видать ничьих следов
Кроме волчьих. – Твой норов
Хитроумный и жестокий может тебе там пригодится –

Вкруг того пустого места
От волков буквально тесно,
В том гробу твоя невеста
Занимает свято место –
Ведь не зря говорят, что оно пусто никогда не бывает”.

Ветер дале побежал
Аж, от смеха задрожал.
Королевич зарыдал
Он волков в гробу видал! –
В смысле, была у него по поводу волков фобия.

И пошел к пустому месту
(Все ж полцарства к королевству!)
На прекрасную невесту
Посмотреть – ведь свято место
Ого-го-го какие чудеса способно творить!

Посмотреть еще хоть раз
Как она? – а вдруг их связь…?..
Вот идет; и поднялась
У него отвага. – Раз
Такие мысли в голову приходят, без нее – никуда.

Перед ним гора крутая;
(Называется «Крутая»)
Вкруг нее страна пустая
Видно местна волчья стая
По своим делам куда-то решила убежать;

Под горою темный вход
Выбивает в теле пот.
Он туда скорей идет
Меч подняв – не идиот
Он безоружным в такие места лазить.

Перед ним, во мгле печальной,
В тишине почти хрустальной
Гроб качается хрустальный
Производства «Гусь Хрустальный»
(Таких гробов во всем мире и, правда, раз-два – и обчелся!),

И в хрустальном гробе том
(К сожаленью, не пустом!)
Спит царевна вечным сном
Летаргическим… –  О том
Сне в те сказочные времена не знали – отсюда и беда!..

И о гроб невесты милой
(Ведь и вправду весьма милой!)
Он ударился всей силой
Тела мощного – могилой
Он увиденной весьма шокирован был.

Гроб разбился. Дева вдруг
(Да, бывает милый друг!)
Ожила. Глядит вокруг
Где я? – Что за парень вкруг
Меня ходит и по-французски что-то бормочет?

Изумленными глазами,
Смотрит, машет волосами,
И, качаясь над цепями,
Что-то о Прекрасной даме
Мне на русско-французском пытается растолковать ?

Привздохнув, произнесла:
“Же ву при и все дела.
Как же долго я спала!
Кто вы, витязь? Как дела
У вас и, если не секрет, где мы находимся? ”

И встает она из гроба
Слыша, что здесь за особа...
Ах!.. и зарыдали оба
Поклялись в любви до гроба
Она на русском, а он на французском языке.

В руки он ее берет
В ножны меч во тьме сует,
И на свет из тьмы несет
Ее, словно толстый кот
Сметаны полную крынку самой свежей.

И, беседуя приятно
О любви невероятной,
В путь пускаются обратно,
Ведь приданое стократно
В глазах Елисея теперь в цене возросло!

И трубит уже молва
(Ветер что ль разнес слова?):
Дочка царская жива
Едет в город – пол стола
Пора родному батюшке начинать отпиливать!

Дома в ту пору без дела
(У цариц – какое ж дело?)
Злая мачеха сидела
Как обычно – все балдела,
Активно наводя на себя коленкор, сидя

Перед зеркальцем своим
И беседовала с ним,
Верным зеркалом своим
Думая, что только с ним
Получишь объективную информацию о себе,

Говоря: “Я ль-всех милее,
Всех придворных баб милее,
Всех румяней и белее
Даже в дату юбилея
Ты знаешь Какого?”

И услышала в ответ:
“Да, конечно, спору нет:
Ты прекрасна, слова нет,
Эти бабы – вкус котлет
А ты – медового торта.

Но царевна все ж милее,
Объективно – все ж алее,
Всё румяней и белее.
…И к тому ж – до юбилея
Того Самого ей как человеку до Луны пешком!”.

Злая мачеха, вскочив,
Разум в гневе отключив,
Об пол зеркальце разбив
(Так тебе за негатив!),
Помчалась к Чернавке прояснять сложившуюся ситуацию.

В двери прямо побежала
Так, что лестница дрожала,
И царевну повстречала –
Та ее не замечала
Иностранным женихом своим будучи сильно увлечена.

Тут ее тоска взяла
(Сдали нервы – не скала!),
И царица умерла
Словно, что-то поняла,
А, может быть, так, по чистой сказочной случайности.

Лишь ее похоронили
(С этим люди поспешили!),
Свадьбу тотчас учинили
В русско-иностранном стиле
То есть в знаменитом нашем стиле «а ля рюс»,

И с невестою своей
(В православной церкви – В ней!)
Обвенчался Елисей
И полцарства вместе с ней
Получил, как они с царем Иваном и договаривались;

И никто с начала мира
(Да, не спорьте вы, придиры!)
Не видал такого пира
Пира, что кормил полмира –
У нас, у русских, ведь именно так принято ;

Я там был, мед, пиво пил,
Водку тоже не пролил
Да усы лишь обмочил
(Что еще я обмочил
Рассказывать вам не буду – это мое дело личное).