Номер 27

Пустыми глазами на абсолютно белую стену –
Смотрел и молчал.
Но уже давно ничего не видел,
Ничего не чувствовал.
Ни часов, ни лекарств, ни, в конце концов, боли –
Один огромный ноль, сдавшийся без боя.
Восковая кукла уже начала таять,
С каждым днем все только хуже и гаже.
Он не любил самолеты, он их боялся даже.
Санитары вязали по рукам и ногам
И вводили жизнь бежать по венам,
Как мама с лейкой  дарит жизнь домашним  цветам.
А номер 27 забивался в угол и целыми днями смотрел в потолок,
Он боролся с нами, как только мог.
Ну, а, собственно, что говорить?
Что против бригады врачей сделает одинокий  псих.
он может разбивать руки о стены, может биться головой,
Но пока нам за него платят - он живой.
Нет, я вовсе не бессердечен, мне действительно в чем-то его безумно жаль,
Но наша жизнь это рынок, сумел купить, так продай.
На столе его личное дело номер 27,
я знаю в нем каждое слово, каждую запись с кассет.
Он стабилен, и это действительно так,
Он стабильно плох, это мой производственный брак.
И моя репутация летит к чертям, не могу понять, в чем же просчет,
В нем нет уже человека, лишь оболочка и болевой шок,
И Боги, я думаю,  вышлют за него мне  счет.