Прости Алиса

сколько, сколько отдашь ты монеток, этаких кругляшей с позолотой и гравировкой,
за безымянные пальцы, за стеклом монитора, за множеством электронных трубок и синих диодов,
сметы, эти бесконечные сметы, счеты на жизнь, между –вернусь не скоро», и тренировкой,

одинокие пальцы на холодном бокале, и еле слышно жужжанье мотора, там внутри грудной клетки, где сердца обрубок, нераспечатанной игральной колодой,

сколько, сколько упадет слезинок из под твоей маски из москитной сетки,
отрезанными золотыми кудрями беспечно играет ветер,
а я, подтянувшись на цыпочки, могу заглянуть в окно тебе, сорвав губами рябинку прямо с ветки,
меня засмеют, закидают снежками ничего не подозревающие дворовые дети,

я гость здесь, жаворонок недолеток, упустивший стаю и ставший памятником на главной твоей улице,
слепой котенок, носом толкающий мягкое теплое, в надежде насытиться, хотя бы раз перед боем,
только не впускай меня в дом, растаю, как первый ледок в проруби, растекусь жидкостью, слезами на заспанном твоем лице,
я ведь не сплю никогда с ветрами, а ты спросонок, наверно будешь лыбиться, смотреть как я вою,

тут на северном берегу Телецкого, тучи ночуют в реках, утром тянутся ленивые снова ввысь,
а я в карманы набрал ореха грецкого, хотел девушке подарить, а она оказалась рысь,

сколько, сколько твоих улыбок в скупых буквах на чистом стекле монитора,
сколько прячется настоящего в новом прибавленном сердечке, под какой-нибудь шуткой, очередной настенной,
я пробовал разводить рыбок, возле большой лодки с именем Аврора,
я видел жнеца тощего, вперед смотрящего, в глазах его льдинки семечки,
и еще женщину с резиновой уткой и для ванны с пеной,

как, скажи как через безупречность белизны этого сервера, пропустить к тебе пару поджарых борзых гончих,
исповедаться вслух в слезы на надпись «на стене ни одной надписи»,
нужно выпить, чего-нибудь холодного, с алкоголем смешав беспечность этого страшного севера,
сохранить внутри мягколапых парочку.. и убить прочих..

Ио.. декабрь.