Тяжесть войны

В Польше, осенью в тридцать девятом
прозвучал колокольный набат,
в этом страшном году проклятом
первый польский убит солдат.

Рухнул парень, еще не зная,
что огнем взорвалась тишина,
что планету от края к краю
злым пожаром зажгла война.

Ни как лают вночи автоматы,
ни как дети в печах горят,
умер он ничего не зная,
этот первый убитый солдат.

С пошловатым мотивом этим,
с легкой песней "Лили Марлен",
зло вгрызалась война в планету,
чтобы выплюнуть гарь и тлен.

Вена Штрауса, пани Варшава
и Париж, ловелас и гусар,
хмурый Лондон, Стокгольм величавый -
всех коснулся военный пожар.

Вместе с этим кровавым фокстротом
прокатилось нашествие-блиц
четко, слаженно, взводно и ротно
до российских далеких границ.

И под стоны, моторов рокот,
вой снарядов и танков лязг
покатился с границ к востоку
этот жуткий звериный пляс.

Пусть не знаем мы поименно,
всех погибших в этой войне,
больше, чем пятьдесят миллионов!
Память их почтим в тишине:

русских, немцев, евреев, поляков,
чехов, сербов,мадьяр, англичан.
Каждый матерью был оплакан,
этих слез набрался океан.

Материнское горе бездонно,
нет границ для него, нету стран,
как ни звали бы сына -
Джоном или Гансом, Иван или Жан.

Моллионы недолюбивших,
на руках не качавших детей,
жизни в страшной войне положивших,
миллионы ненужных смертей.

Почта слала кровавые вести,
только вдумайтесь в эти слова:
в восемнадцать - она невеста,
в девятнадцать - уже вдова.

В Польше, осенью в тридцать девятом
начался шестилетний ад,
память нам о погибших свята,
свят и каждый доживший солдат.

И пускай он далек, тот вечер,
что от дыма стал голубой,
но от тяжести сгорбив плечи,
мы несем нашу общую боль.