Я зрел тебя в глуши садов...

Я зрел тебя в глуши садов:
Ты шла нагая к роднику.
И сотни птичьих голосов
Твою пели красоту.
Ты шла, дабы испить
Прохладу из тенистого ключа
И тело стройное омыть,
Мой разум страстью горяча.
Хмелея, я покой терял:
Прекрасна ты была под солнцем.
Тебя лучами окатя,
Оно смеялось многоженцем.
А я дрожал, восторг имел,
Душа и млела и пылала.
Обнять тебя я так хотел,
Увы, от меня ты убегала.
Вослед бежать решался я,
Но спотыкался, дурень.
А страсть искрящая моя
Была безудержнее бури.
Молил: «Постой ты, Ева!
Приблизься нежная ко мне.
За зелень не скрывайся древа,
Откройся вся ты в наготе!»
Сомненье множа, трепеща,
Подходить ты не желала.
«Уйди, уйди! Прощай!» -
Из-за дерева кричала.
Я отвечал: «Я не уйду,
Тебя краса я не покину.
Я много о тебе надумал дум,
Посему в страсти не остыну».
Сотворя улыбку на лице,
Ты недвижимо стояла.
А мне в опечаленном венце
Обнять тебя скорей желалось.
Но диво! Ты идёшь ко мне!
Я весь охвачен предвкушением.
Мурашки шпарят по спине,
В груди соблазна жжение.
Ты подошла и я валюсь
К твоим ногам лебяжим.
Чувств своих я не таю,
Величием нагим я ошарашен.
«Богиня ты! Предел мечты! -
В твоих ногах я возопляю, -
О  дай отведать теплоты,
Я слишком этого желаю!»
«Уймися раб и не проси
Того что не дозволено тебе.
Взгляни ты в неба синь
И покорись не завидной судьбе».
Ты говорила, я лежал,
Подняться не имея сил.
Не понимала ты как я страдал,
Как не легко обуздывал свой пыл.
Ты убежала к роднику,
А я лежал убитым
И запашистому цветку
Шептал свои молитвы.