Семь каприсов для голоса и звенящей тишины

1.
Парю, презрев земную низкость,
Не зная никаких предел...
На струнах лиры голосистой
Мой дух высоко возлетел.
Открылись тайности небес,
Велик Зиждитель наш, Творец.

Чудяся стройности движенья
Светил, планет и многих звезд,
Сдержать не в силах я стремленья
Достигнуть взором горних мест.
Сию небесну благодать
Пою, пока могу дыхать.

Коль мозгокружной брагой пьяны
Враги гневливые мои
Мне род беззнатной мой помянут,
С улыбкой я отвечу им:
Росой медвяной напоен
Я много большим одарен.

Светило дневное блистает
Не токмо для земных царей.
Сие лучистыми устами
Творец глаголет твари всей.
Пусть несвободна наша плоть,
Дух вольный в нас вдохнул Господь.

2.
Зазвонили к заутрене. Снова бессонная ночь,
Проведённая в долгой молитве. Способна помочь
Лишь молитва решиться оставить родную обитель
И отправиться в логово зверя. Игумен Филипп,
Получив приглашенье царя, вспомнил явленный лик
И терновый венец, лик венчавший. А значит Спаситель
Призывал и Филиппа готовым быть к жертве любой.
А обитель цветёт, а в обители мир и покой.
И недавно построенный храм камня белого чуден!
Благодатное место для ищущей Бога души.
Приглашенье царя... Даже в самой далекой глуши
Уже слышали: царь изменился. Порой безрассуден
Царь бывает. И лют. И не ведает правды иной,
Кроме вырванной в пытках жестоких умелой рукой.

Что же делать Филиппу? Быть может, царю отказать,
Осудив беззаконие? Но не забыты глаза
Малолетнего Вани, искавшие истинной веры
И надёжной опоры. А что, если царь и теперь
О спасении просит неявно? Потерей потерь
Будет гибель молящей души его... Пусть лицемеры
Продолжают молчать, потакая безумствам царя,
Тем молчаньем свои лицемерные души губя.
Но Филипп не смолчит. И за душу царя побороться,
Он рискнёт, приглашенье приняв. Стало быть, решено.
А с душою царя попытаться спасти заодно
И народ православный. (Все беды царя, как ведётся,
Тяжелее всего переносит простой человек –
К сожаленью, так было, так есть и так будет вовек.)

Не удастся? Быть может. Но в поисках истины высшей
Разве страшно позор, истязанья и смерть перенесть?
Не в распятьи, а в жизни Христа сокровенная весть!
Зазвонили к заутрене. Дождь барабанит по крыше...

3.
Зловеще кричит вороньё.
С болот слышен зов. Быть беде!
Стреножена правда – враньём.
Мой маленький принц – ты где?

Пустыня, сплошная пустыня.
Живое сгорело – в стыде.
Сочится былое – и стынет.
Мой маленький принц - ты где?

Ах, бабушка! Милая бабушка!
Любимая из поэтесс –
Верни меня в детство – пожалуйста!
Мой маленький принц... – "Я здесь!"

Мой маленький принц! Ты ли это?!
Всё тот же поношенный шарф! –
И вновь оживает планета
С улыбкою малыша...

4.
Недавно война началась, а конец уже, кажется, скоро.
И в этот посёлок мы буднично как-то вошли.
И буднично как-то евреев, которых нашли,
Согнали на дикий пустырь, что за крайним забором.

Теперь бы закончить скорее нехитрое дело,
Расстрелянных – в землю. Обед уже стынет давно.
Поникли безвольно евреи под нашим прицелом.
Картина привычная...

Вдруг.
Девочка.
Еврейка.
Лет шести.
С большими глазами.
Срывает цветок.
И ко мне подбегает.
Улыбается.
Протягивает.
Мне.
Цветок.
Так не бывает!
Так не должно быть!
Что
я
здесь
делаю?
Я –
и жесток?!
Был маленький мальчик –
весёлый и добрый.
Но спрятался мальчик ослабший...
Солдат.
Как другие.
Суровое время.
Смертельных бурь.
Но мальчик внутри –
неужели –
не умер?!

А девочка что-то лепечет, лепечет...
И мальчик становится крепче и крепче...

Улыбка? Улыбка! Задорный смех!
Нашивку – долой! Девочку на руки!
В сердце – любовь! К миру! Ко всем!
И солнце кажется – волшебным фонариком...

Жжёт в животе пуля, пущенная командиром...
Умереть свободным - радостно...
Милая, милая девочка, спасибо, что меня освободила!

5.
Пейзаж, нарисованный чаем,
Становится всё холодней.
Ничто на Земле не случайно.
От этого только больней.

Свобода моя – одиночество.
Ты хочешь уйти – уходи.
Осеннее верно пророчество:
Другая весна впереди.


6.
Всю жизнь посвятил я борьбе за свободу.
Устои ломал, чтоб найти идеал.
Взывал, как в пустыне мессия, к народу,
А тот только пил и лениво икал.

Всю жизнь посвятил я борьбе за свободу.
Устоев ленивых берёг идеал.
Икал и не пил я, взывая к народу,
А тот всё мессию в пустыне искал.

Всю жизнь посвятил я борьбе за свободу.
Устои пропил и лениво икал.
Сломался, в пустыне взывая к народу,
А тот без мессии нашёл идеал.

7.
О, лебедиво!
Рдеет небокрай,
Врачуя серодушеболь малиновым.
И замирает замираль,
Внимая крику журавлиному.

Колышется миралико
От дуновений ветробризовых,
И дышится легко-легко,
И тянет в небо кипарисово.

Вспорхнула стайка времярей,
Встревоженная чем-то суетным.
А я всё пел в свою свирель
О красоте неописуемой...