Покойник тальку снится...

Живя у моря, мы не знаем штиля,
порывы ветра с Нила и Итиля
несут ошмётки прошлого утиля
и метеозависимости груз;
покой в сырых не квартирует доках,
ему не выжить в свищущих потоках,
тоскуем мы о тихих диплодоках
и молимся о разрешенье уз.

Нет, не союз в ночи летящей снится,
а ветром унесённая синица,
с которой стоит воссоединиться,
но выпорхнуть из тела и двора
нам не велят злокозненно порывы,
пути которых безнадёжно кривы,
и созревают бледные нарывы
на белотелой стали топора.

Когда пора поры своей не имет,
тускнеет имя и пустеет вымя,
прохожие соитьями своими
не наполняют эту пустоту;
весь вакуум не вычерпать ковшами
и не наполнить серыми мышами
ни даже с ними сжившимися вшами
с мышиной плотью в беззаботном рту.

Опять в порту застыли пакетботы
в обвороженье ветреной субботы,
нет почты, нет и, стало быть, заботы,
ведь всей работы не перемолоть;
от лопастей у мельниц скрип и хвори,
приткни рычаг и пой в церковном хоре
о скрывших темя в головном уборе,
чтоб о него орехов не колоть.
 
Так полотном покроется болото,
в нём квартирует золотая рота,
сияет на хоругвях позолота,
в изнанке отложения золы;
ведь сладко подыхать в придонном иле,
в который убежденья заманили,
и знать, что все сомненья отменили
в правительство пролезшие козлы.

Но мы не злы, лишь ветрены и только,
порою снится взбалмошная полька,
всей доли только крошечная долька
от цитруса под слом календаря;
как хорошо, что год меняет номер,
как жаль, что главный хам опять не помер,
но есть закладка в бесконечном томе
и это ход, прохладно говоря.


Soundtrack: Tony Joe White, Crack The Window Baby.