Снежинки у зрачков живых...

Снежинки у зрачков
живых -
ну чем не стих,
разлом оков
земных
сулящий?!

Кресты алмазные вращаются в глядящей
на них
уже воспетой
не одним поэтом
чаще
хвойной,
и на душе становится спокойно
так, словно
серафимы
в зимних
камуфляжах
армадой парашютною спешат
на каждый,
полный жаждою
духовной
взгляд -
неровно,
ровно,
как ветер горний
ляжет,
без слов
нездешним танцем говоря
о самом важном
для алкающих даров
небесных
в канун Рождественского декабря.

Смотреть
на снег,
идущий свыше
интересно -
исцелением
надежд-калек
и воскрешением
надежд,
юдоли
болью
убиенных -
мнится...

Надснежной
свежестью,
привольно
дышит
уповающий на волю
Божью
человек,
сакральной дрожью
упраздняя
смерть,
её невестой представляя
в платье белом
в гробу хрустальном
среди склепа
домыслов невежд
нелепых,
произносящей пушкинское "Ах!"
и превращающейся на глазах
в рожденье новое
по Слову.

Снег белый,
ты как крылья у прохожих
на плечах,
как манна -
всем известная -
на крышах,
как вешний
цвет
на всех древесных,
тобою нежно
принаряженных ветвях
и сердце, как ахматовский подснежник,
твой целокупный купол биотоками прозрения
небес безбрежных
сквозь знание о тесных
саванах,
предписаных телам лишь нашим грешным,
но не сердцам - душой всей
духом
ставших,
над прахом
в землю павших
без страха,
колышет,
и это
слышит
вдохновенным слухом
поэт,
не прячущий дарованное свыше
стихотворение,
исполненное
изумления
перед
коронно-небосклонным
светом
снежного движения
от жаждущих чудес
с небес
людей,
уставших
от идей,
елей
чей
прикрывает крест
над волей
бесконечного вращения
любви
от вышних
пашен
рукопашных
в живой
крови
сторожевых бессонных
башен -
небесной
и земной -
людской
по Богу доли,
с которой в истине
воскресной
смотреть
на смерть
не страшно,
как на снежинки знаменитые
алмазными,
предглазными -
из рудников
седьмого неба искрами,
не оставляющими места
мыслям о всесилии земных оков -
без лишних слов,
в зрачки летящим изобилием
непойманной мирской
корыстью
выси -
повсеместно...