И очи промыть родниковою певчей водою...

Дебют



За это приходится дырами в шкуре платить,
короткою жизнью и тысячелетней тщетою.
Но, Боже, как сладко на слове хлеба замесить
и очи промыть родниковою певчей водою!
За это – плати опозданьем в борьбе и гульбе
и каждому «здравствуй» – «прощай» отвечай бестолково…
Солёная трещина на непорочной губе.
О млечное время, небесное первое слово!
То было зимой, и по городу ель пронесла
декабрьского леса тяжелые хвойные ветки.

В квартире был сумрак, парили окон зеркала,
и тявкал терьер за стеною у левой соседки.
За стенкою справа невидимый Карпов-сосед
хрипуче-надсадно боролся с вечернею астмой…
И вспыхнула фраза! – И хода обратного нет
ни в ясные дни, ни в века канители ненастной.
Минута, секунда… Но разве длиннее судьба?
Тавро золотое на серой обыденной шкуре!
Еловая песня в снегу… Набухают хлеба.
Замешаны здесь – а на Рейне хрустят, на Амуре!




*  *  *



Стало трудно радоваться снегу,
а ведь раньше белый свет любил!
Снежнохолмий альфу и омегу
изо всех отважноглазых сил
чтил-читал. И по зигзагу зайца,
сбросив лыжи, мчался полем вслед...
Жаль, зрачку мальца, огню-бенгальцу,
в нынешнем раскладе места нет.

Ямбу снегопада выжить трудно.
Разве что по скользанке шальной
всё ещё снуют зеркально-смутно
школяры, чей снежный мир больной
исчезает над той самой крышей,
под которой Голем, Бренд и Тренд
на ведьмачьей сходке нуворишей
отменяют смысл, давно отживший,
и идеей назначают высшей –
гроб ваплёный, шоу-секонд-хенд...